Последние отзывы

  87  

Меррипен почувствовал восхитительное движение женских рук и стиснул зубы от боли, когда послушно приподнялся. Под опущенными веками играли свет и тени, и он с трудом удерживался на грани сознания.

Одной рукой Уин обняла Меррипена, а другой прижала к его губам чашку.

Край чашки коснулся его зубов. Едкая жидкость обожгла спекшиеся губы, Меррипен отпрянул.

– Нет…

– Да. Пей. – Губы Уин коснулись его уха. – Ради меня.

Он был слишком болен, сомневался, что вообще сможет проглотить то, чем она его поила, но чтобы угодить ей, с трудом сделал несколько глотков. Кисловато-сладкий вкус заставил его вздрогнуть.

– Что это?

– Мятный чай. – Голубые глаза Уин смотрели на него, не мигая. – Ты должен выпить эту чашку, а может быть, и вторую. Ты почувствуешь себя лучше.

Меррипен сразу догадался, что Уин лжет. Ему уже ничего не поможет. Скрыть горьковатый привкус морфия было невозможно. Но Меррипен почувствовал в Уин какую-то странную нарочитость и понял, что она дает ему морфий с какой-то определенной целью. Его измученный мозг нашел ответ на вопрос, что это была за цель. Должно быть, Уин хочет избавить его от невыносимых страданий. Убить его с помощью морфия – это был последний акт доброты, который она может ему предложить.

Умереть на ее руках… в ее объятиях. Несравненная Уин будет последним земным существом, к которому он прикоснется, увидит, услышит… Если бы Меррипен умел плакать, он заплакал бы от благодарности.

Цыган стал медленно пить, с трудом делая глотки. Вторую чашку он осилил лишь наполовину, потому что силы оставили его. Он повернулся лицом к ее груди и содрогнулся.

Уин отставила чашку, погладила Меррипена по волосам и прижалась мокрой щекой к его лбу.

– Спой мне, – прошептал Меррипен, чувствуя, как его окутывает темнота.

Уин тихо запела колыбельную, не переставая гладить его. Пальцы Меррипена коснулись тонкой шеи и ощутили вибрацию ее голоса, а потом он замер, погрузившись во мрак.

Амелия села на пол возле двери. Она слышала ласковый голос Уин… какие-то слова, сказанные Меррипеном хриплым шепотом… А потом она услышала, как поет Уин, и от звуков ее нежного голоса в душе Амелии вдруг наступил хрупкий мир. Ангельский голосок становился все тише, а потом совсем замер.

Прошел уже целый час, и нервы Амелии начали сдавать. Она встала, чтобы размять затекшие ноги, и с большой осторожностью приоткрыла дверь.

Уин стояла возле кровати Меррипена и поправляла одеяло.

– Он выпил чай?

У Уин был усталый вид.

– Почти весь.

– Тебе пришлось ему солгать?

Уин кивнула:

– Это оказалось так легко. Видишь? Очевидно, я все же не такой уж ангел.

– Нет, ты ангел, – возразила Амелия и обняла сестру.

Даже вышколенные слуги лорда Уэстклиффа не сумели скрыть недовольства, когда Кэм вернулся с двумя банками живых пчел и принес их на кухню. Посудомойки с криками убежали в людскую, экономка ушла в свою комнату, чтобы сочинить возмущенное письмо хозяевам, а дворецкий заявил главному конюху, что если лорд Уэстклифф вынуждает своих людей прислуживать гостям, подобным мистеру Роану, то неплохо было бы поговорить о прибавке жалованья за вредность.

Беатрикс была единственной, кто осмелился остаться на кухне с Кэмом. Она помогала ему смешивать колдовское зелье, а позже сказала своим сестрам, что давить пчел было очень даже забавно, чем вызвала у них естественное отвращение.

Наконец Кэм принес в комнату Меррипена свое варево, действительно похожее на колдовское зелье. Амелия уже ждала его, разложив на столе чистые ножи, ножницы, щипчики, чашу с кипяченой водой и целую стопку стерильных бинтов.

Беатрикс и Поппи были выпровожены из комнаты. Несмотря на их бурные протесты, Уин твердо закрыла перед ними дверь. Она надела на Амелию передник и подошла к кровати Меррипена.

– Пульс слабый и замедленный, – сообщила она, приложив палец к горлу Меррипена.

– Пчелиный яд стимулирует работу сердца, – сказал Кэм, закатывая рукава. – Поверьте мне, через минуту сердце забьется гораздо быстрее.

– Повязку снять? – спросила Амелия.

– И рубашку тоже.

Пока Амелия и Уин снимали с Меррипена рубашку, Кэм вымыл руки.

Спина Меррипена все еще была мускулистой, хотя он сильно исхудал, ребра выпирали из-под смуглой кожи.

Амелия начала осторожно снимать повязку и вдруг заметила на другом плече Меррипена любопытный рисунок. Приглядевшись, она похолодела.

  87