23 
— Иди в свою комнату, — велела ему Дарси.
— Почему? Цыплята еще горячие, так что мы могли бы сразу…
— Делай, что я говорю.
У Майкла дрогнули губы.
— По телевизору сокоро начнется мультик про Маугли… Алек говорит, что не видел его.
— Зато ты смотру этот мультфильм тысячу раз! — Дарси обращаясь к сыну, но взгляд ее был направлен на Бенинга.
— Алек читал сказку в детстве, но…
— Мне совершенно безразлично, что Алек… — Дарси оборвала себя на полуслове. — Значит, так: или ты идешь к себе, или мы крупно поссоримся!
Глаза мальчика подозрительно заблестели.
— Это нечестно. Ты обещала…
— Эй, Майки! — Бенинг опустился на корточки, взял Майкла за плечи и легонько тряхнул. — Не расстраивайся. Просто у твоей мамы плохое настроение.
Майки! Алек объясняет действия Дарси ее же собственному сыну, который из Майкла сначала превратился в Майка, а потом в Майки!
— Но испортилось оно не из-за тебя, а из-за меня, — продолжал Алек. — Верно, Дарси?
— Да. — Кивнула та. Она ругала себя, так как сама не смогла показать сыну, что ее гнев не имеет к нему никакого отношения. — Ты здесь ни при чем, солнышко.
— Ладно. — Майкл вытер глаза кулаком. — Так все-таки можно я…
— Нет, — твердо произнесла Дарси. — Нам с Алеком нужно поговорить. Это взрослые разговоры, сынок, так что тебе будет скучно. Ты пока побудь в своей комнате, а потом мы вместе по смотрим телевизор.
— Все трое?
— Майкл, — вздохнула Дарси, — ступай наверх.
Мальчик посмотрел на Бенинга.
— Иди, парень, — сказал тот. — Позже увидимся.
— Обещаешь?
— Конечно!
Мальчик смущенно переступил с ноги на ногу, потом шагнул вперед и неуклюже обнял Алека.
Тот оказался застигнутым врасплох, причем сразу по двум причинам: из-за поступка Майкла и из-за того, как вдруг стиснулось его горло.
Прежде Алек почти не обращал внимания на детей. Они были повсюду, но не являлись частью его жизни. Тем более удивительно, как быстро этому мальчугану удалось проникнуть в его душу. Впрочем, ведь Майкл его племянник, сын Джона…
А если бы Алек остался в Мэнсвилле, если бы не уехал, оберегая репутацию Дарси, этот мальчик мог бы быть его сыном.
— Все будет хорошо, — бодро произнес Алек. — Ступай. Чем быстрее мы с твоей мамой поговорим, тем скорее можно будет приступить к ужину.
— Правда? — снизу вверх взглянул на него Майкл.
— Еще бы, приятель! Неужели ты думаешь, что я упущу возможность отведать сказочно-прекрасных цыплят с хрустящими поджаристыми крылышками?
Мальчик рассмеялся и без дальнейших препирательств побежал вверх по лестнице. Дарси проследила за ним взглядом и, когда со второго этажа донесся звук закрывшейся двери, повернулась к Алеку.
— Идем в библиотеку,
— Как скажете, мэм, — усмехнулся тот.
Уставленная книжными шкафами комната совершенно не изменилась. Алек опустился на кожаное кресло, вытянул длинные ноги и заложил руки за голову. Он уже был без пиджака и галстука, с закатанными рукавами, под которыми перекатывались бицепсы. Дарси старалась не обращать на это внимания.
— Зачем ты обманываешь Майкла? — сердито спросила она, присаживаясь на краешек стола. — Сначала врал мне, сейчас водишь за нос моего сына…
— Неправда, я не лгал мальчику. А то, что случилось между нами, к нему не имеет ни малейшего отношения.
— Но зачем ты даешь Майклу обещания, которые не собираешься выполнять? Что будешь ужинать с нами, смотреть телевизор… — Дарси гневно взглянула на Ааека, стараясь прогнать воспоминания о том, как он когда-то нравился ей в белых рубашках с распахнутым воротом и закатанными рукавами. Тогда ее бросало в жар при виде этого парня. А как она, бывало, любила просунуть под его рубашку руки, прижать ладони к груди и ощутить тепло тела… — Шел бы ты отсюда, пока не наделал гадостей, — прошептала Дарси. — Пока не наврал кучу всякого, что никогда не сбудется. Майкл еще очень мал и верит всему, что ему говорят, понимаешь?
Алек медленно поднялся на ноги.
— Я-то понимаю. А вот тебе стоит кое-что уяснить. — Он направился к Дарси, не спуская глаз с ее лица. — Я не лгал Майку.
— Но ведь ты сказал, что останешься ужинать!
— Правильно. Так я и сделаю.
— Послушай, Алек, если даже я позволю тебе сегодня задержаться здесь…
— Ты позволишь мне? — поднял он бровь. — У тебя провал в памяти, детка. Это мой дом. Если захочу, я могу сидеть тут хоть десять лет.
23 
