9

Лишь увидев его любимое страдальческое лицо, Лесли поняла, что в родительском доме ей тоже не найти утешения. Отец сердечно ее обнял и стал суетливо накрывать на стол, чтобы напоить дочь чаем, но заговорить намеревался явно о своем.

– Вчера вечером звонила мама, – в подтверждение ее догадки с усталым видом произнес он. – В пятницу у Ника был день рождения, а я так закрутился с работой, что совсем забыл о нем и не поздравил. Маме это, естественно, очень не понравилось…

Лесли уперлась локтями в стол и тяжело вздохнула, готовясь выслушать длинную и бессмысленную жалобную речь. Николас был старшим братом ее матери, о днях рождения зятя никогда не помнил и поздравлял его лишь тогда, когда Спенсеры устраивали праздник и приглашали гостей, в том числе и Ника с женой. Зачем мать требовала от отца, чтобы тот был крайне внимателен ко всем ее родственникам, Лесли ума не могла приложить. Но давно оставила попытки что-либо доказать – ей или ему.

– Начала с того, сколько добра все они мне сделали, – с ухмылкой проговорил отец, виновато сутуля плечи. – И пошло-поехало…

Он был человеком благодушным, прекрасно знал свое дело, но переводил теперь гораздо реже, в основном преподавал. Со студентами мог проявить твердость и отличался благоразумием – у него училась сестра одноклассника Лесли, – но в отношениях семейных ему никогда не хватало жесткости и он все время был вынужден в чем-то оправдываться.

– Назвала меня неблагодарной свиньей, сказала, что не перестает удивляться, как она со мной сошлась… Короче, все как обычно.

Рассел совсем другой, с горечью подумала Лесли. Не стал бы тратить время на столь пустые выяснения. Впрочем… Может, я его просто слишком плохо знаю, ведь их отношения с женой, он сам сказал, были примерно такие же. С женой… На душе вдруг стало до того тошно, что Лесли схватила чашку, обжигаясь сделала большущий глоток и прикусила губу, чтобы не потерять власть над собой. Отец ничего не заметил.

– Я все больше молчал. Что отвечать на такие нелепые обвинения? – говорил и говорил он.

Ему было достаточно того, что его слушают, ну или делают вид, что слушают. С ним было проще, чем с мамой. Той непременно хотелось, чтобы ее горячо поддерживали, а если собеседник помалкивал или, того хуже, пытался возражать, обижалась.

Может, я вообще приняла его за другого? – размышляла Лесли, изучая собственные руки. Выбрала, пленившись внешней мужественностью и сдержанностью, и позволила воображению превратить его в нечто необыкновенное, во что нельзя не влюбиться.

– Знаешь, иногда я задумываюсь: а зачем мне это все нужно? Взять бы и начать совсем новую жизнь и больше не тратить впустую столько бесценного времени. – Отец развел руками и сильнее ссутулился. – Увы и ах! Сделать решительный первый шаг никак не получается!

Рассела с Йоландой, наверное, удерживает друг с другом та же самая таинственная сила, подумала Лесли. Представлять их вместе было адской пыткой, но следовало переболеть этой напастью теперь же, чтобы скорее вернуться к прежней нормальной жизни.

Возможно ли это? – спросила у себя Лесли. Жить так, как до встречи с ним, будто ничего и не было. Она чуть заметно качнула головой, вдруг с ужасом осознав, что необратимые изменения произошли в ней самой и былую веселость не вернешь, как ни старайся. Отец снова не обратил на ее жест внимания.

– Видишь ли, все это слишком сложно…

Да, сложнее не придумаешь, мысленно согласилась с ним Лесли, вдруг понимая, что ее позапрошлогоднее потрясение в сравнении с сегодняшним просто пустяк. Занятие можно выбрать другое и увлечься им не меньше, чем прежним. Вложить же в грудь новое сердце – не отягощенное безответной любовью… Подобное случается лишь в сказках.

– В общем, мы снова разругались в пух и прах, – заключил отец свою речь, большую часть которой Лесли прослушала. – И я чувствую себя совершенно разбитым, а завтра, представь, тяжелый день.

Ты чувствуешь себя настолько разбитым в миллионный раз, подумала Лесли, не поднимая глаз. Значит, находишь в этом какое-то нездоровое удовольствие. Она упрямо сложила губы и приподняла подбородок. А мне такого счастья не нужно. Лучше буду всю жизнь дарить любовь собакам и чужим детям, а может, найду себе еще какое-нибудь применение. Растрачиваться же на мелкие ссоры, довольствоваться жалким подобием любви не желаю и не буду.

  45