43 
Очень медленно, с гигантским усилием он взял себя в руки. Багровый цвет сошел со щек.
— Теперь я понимаю, что был чересчур щедр с тобой, — процедил Фергус. — Но с этого момента все изменится. Не мечтай, что позволю жить, как тебе захочется. Мы отменим планы на сегодняшний вечер. У меня найдутся дела в Бостоне. И пока я буду там, подберу гувернанток. Пора научить детей уважать меня и ценить свое благополучие. Ты вместе с нянькой совершенно испортила их.
Он вытащил часы из кармана и взглянул на время.
— Я уеду сегодня вечером на два дня. И жду, что к моему возвращению ты вспомнишь о своих обязанностях. Если дворняжка по-прежнему останется в моем доме, и ты и дети будете наказаны. Это ясно, Бьянка?
— Да. — Мой голос дрожал. — Совершенно ясно.
— Превосходно. Увидимся через два дня.
Он вышел из комнаты, я неподвижно сидела еще около часа. Слышала, как за ним приехал автомобиль, слышала, как он отдает приказания слугам. И когда мысли прояснились, поняла, как следует поступить.
Глава 7
— Какого черта возиться со всеми этими бумажонками?
Хокинс нервно вышагивал по омытой солнцем комнате в арендованном доме.
Он никогда не отличался терпением и предпочитал использовать кулаки или оружие, а не мозги. Его партнер, теперь называющий себя Робертом Маршалом, сидел за дубовым столом, тщательно просматривая документы, которые месяц назад выкрал из Башен. Он выкрасил волосы в тусклый каштановый цвет, отрастил солидные бородку и усы, придав им тот же оттенок.
Если бы профессор Квартермейн увидел его сейчас, то опознал бы как Эллиса Кофилда. Неважно, какое имя он выбрал, неважно, какую маскировку использовал, он оставался вором, преступный ум которого сосредоточился на калхоуновских изумрудах.
— Мне очень нелегко достались эти документы, — мягко заметил Кофилд. — Теперь, когда мы потеряли профессора, придется самому их изучить. Просто потребуется немного больше времени.
— Вся эта работа смердит.
Хокинс посмотрел на мощные деревья, закрывающие дом, располагающийся за осиновой рощей. Легкие листья непрерывно трепетали от бриза, в распахнутые окна проникал аромат сосен и душистого горошка. Но мужчина обонял только собственное расстройство. Яркие синие вспышки над заливом тоже не поднимали настроения. Он достаточно долго просидел в тюрьме, чтобы чувствовать себя заключенным даже в таком прекрасном окружении.
Хрустнув суставами, Хокинс отвернулся от окрестностей:
— Мы можем застрять в этом месте на долгие недели.
— Значит, надо научиться наслаждаться пейзажем. И помещением.
Беспокойная натура партнера раздражала, но Кофилд мирился с этим. Сейчас он нуждался в Хокинсе. После того как изумруды будут найдены… о, тогда все переменится.
— К тому же дом предпочтительнее яхты, особенно на долгий срок. Кроме того, найти безопасное убежище через залив от острова было сложно и дорого.
— Вот и я о том же. — Хокинс вытащил сигарету. — Мы потратили кучу денег, и пока все, что раздобыли — кипу старых бумаг.
— Уверяю тебя, изумруды возместят все расходы, и еще с избытком останется.
— Если эти чертовы камни вообще существуют.
— Существуют. — Кофилд раздраженно отмахнул дым, взгляд стал напряженным. — Они существуют. И еще до конца лета окажутся в моих руках.
Он поднял ладони с белыми, чуткими и умными пальцами и практически увидел, как сверкающие зеленые камни ниспадают с них.
— Они будут моими.
— Нашими, — поправил Хокинс.
Кофилд взглянул на напарника и улыбнулся:
— Нашими, конечно, нашими.
После ужина Макс возвратился к своим записям, внушая себе, что должен быть ответственным и заниматься порученным делом. Но, если честно, требовалось создать какую-то дистанцию между собой и Лилой. Он нисколько не заблуждался, что чувствует к ней не только вожделение. Примитивное физическое влечение может вызвать лицо на телеэкране или голос по радио, а в его отклике на Лилу не было ничего простого и легковесного, от чего можно небрежно отмахнуться.
Каждый день он бродил вокруг нее, эмоции становились все более запутанными, более изменчивыми и непослушными. И без того достаточно трудно смотреть на соблазнительницу, сгорая от неуместного желания. А теперь еще к потребностям добавились мечты — нереальные, глупые и невыполнимые.
Макс никогда всерьез не размышлял о любви, не говоря уже о браке и семье. Вполне хватало работы и приятного времяпрепровождения в моменты изредка выпадавшего отдыха. Он наслаждался женщинами, но корнуэльским дон Жуаном никогда не был, довольствуясь удобными и необременительными отношениями, и ни разу не ощущал нестерпимого порыва мчаться к алтарю или начать строить уютное гнездышко.
43 
