27 
— Я не сделал тебе больно, любимая? — Он коснулся ее щеки. — Ты поэтому не могла спать?
— Нет. — Она тряхнула головой. Искренняя забота, прозвучавшая в его голосе, требовала ответной искренности. Но она не хотела ничего с ним обсуждать: их близость принадлежала ночи, не стоило вытаскивать ее на свет дня.
— Так. — Он смахнул крошку с ее губ. — Ты просто не могла спать рядом со мной?
— Нет. Не знаю… Устала, наверное. — Ей почему-то трудно было найти нужные слова. — Я не привыкла к тебе, — призналась она почти шепотом.
Это был нежный, теплый, ленивый поцелуй, намек на желание, но, оторвавшись от ее губ, он приник к ним снова, словно поняв их сладость и желая продлить удовольствие.
Сара не привыкла выставлять напоказ свои чувства. Вежливо чмокнуть в щеку, положить руку на плечо — вот все, что она могла позволить себе и по отношению к себе. И эта сдержанность, несомненно, создала ей определенную репутацию. Ее друзья, получившие такое же воспитание, иногда демонстративно бунтовали, получая от этого огромное удовольствие.
— Здесь никого нет. — Он понял, почему она вдруг встревожилась. — Вот я выберу время, — он чмокнул ее в носик, — и мы отправимся в какое-нибудь злачное место. Можем взять с собой отца. — Веселый огонек в глазах говорил, что он знает о ее склонности использовать Джорджа Сснт Клера как крест от его злых чар. Сорвав ромашку, он очертил ею линию ее щеки, глядя в растерянные голубые глаза. — Тебе бы понравилось, — предположил он, посмеиваясь над ее смущением.
— Это не мой стиль. — Она встретила его веселый взгляд, представила вдруг себя в его объятиях, закинутую голову, полуоткрытый рот, и опустила ресницы, чтобы только его не видеть.
— Не сказал бы. — Он дразнил ее, ромашка очертила губы. — Но секретов не выдаю. Можешь быть спокойна.
Быть спокойной с ним! Пока это ей не удавалось. Он отодвинулся, расстегнул рубашку. Невозможно было отвести от него взгляда. Смуглая кожа, высокий рост, длинные, мускулистые ноги — удачное сочетание испанской и кельтской кровей. «С каким бы удовольствием, — подумала она, — он превратил зеленую гладь этого английского луга в гигантскую постель».
— Не знаю, о чем ты думаешь, — пробормотал он, не глядя на нее, — но под твоим взглядом черт знает что происходит с наиболее чувствительными частями моего тела.
— Не обольщайся, — отрезала она, поднимаясь на ноги. — Пойду пройдусь.
Кел с улыбкой сожаления смотрел ей вслед, восхищаясь ее хрупкой грацией. Зевнув, он убрал остатки пикника и растянулся на ковре. Рубашка спустилась с плеч. Обычно ему требовалось время, чтобы расслабиться, но общество Сары и возбуждало, и успокаивало его. Он погрузился в приятные воспоминания о прошедшей ночи, а Сара тем временем пыталась обрести душевное равновесие в окружавшем ее типичном английском ландшафте.
Сомнительное благо — вернуться к своим привычным обязанностям в Сент-Клере. С появлением Кела все изменилось, и она сама прежде всего. Все, работавшие в поместье, уважали его, были ему преданы: ведь теперь Сент-Клеру не грозило банкротство. Ремонт, который в прежние времена бесконечно откладывался, шел полным ходом, и в доме, постоянно сменяясь, жили группы работников.
— Как это приятно, когда возрождается старый дом, — заметила Джун Дуглас. Она и Сара делали все возможное, чтобы ни экскурсии, ни ресторан не страдали от пыли и шума ремонтных работ.
— Да. — Сара изучала последние планы центрального отопления. — Я думаю, нужно разнообразить меню в ресторане. Если мы намерены расширять обслуживание, следует действовать посмелее.
— Почему бы и нет…
— У нас нет открытого счета, конечно. — Сара не хотела, чтобы присутствие Кела полностью изменило их обычное, экономное, ведение хозяйства. — Ты же знаешь, у нас жесткий бюджет А вообще надо пойти на курсы, научиться вести дела. Вернется отец, а я все знаю!
К удивлению Сары, Кел одобрил ее решение — Ну что ж, — протянул он, — помогу тебе делать уроки.
— У меня степень по изящным искусствам и музыке, между прочим, — сообщила она ледяным тоном, — так что смогу обойтись и без твоей помощи.
— Курсы тебе пригодятся. — , Он смотрел на нее сквозь голубоватый дымок тонкой сигары, которую курил, отравляя воздух, прежде незамутненный, ее маленькой гостиной.
Как уютно он расположился в ее святилище, просто зло берет. Все вечера, когда Кел не занят, он обычно проводит здесь. Но он слишком велик для ее комнаты, и изящный диванчик с цветочками, на котором он так удобно устроился, не вяжется с его джинсами, синей майкой и босыми ногами, заброшенными на резную спинку.
27 
