272 
Глаза, так серьезно и по-доброму глядевшие на Помпея, расширились, увлажнились.
— Помпей, я не смею! — ахнул Брут.
— Не смеешь?
— Правда, не смею! Моя мать! Она меня убьет!
Открыв в изумлении рот, Помпей уставился на визитера.
— Брут, тебе уже тридцать четыре! Твое состояние принадлежит не Сервилии, а только тебе!
— Вот сам ей о том и скажи, — ответил Брут, вздрогнув.
— Но… но… Брут, к чему тут что-нибудь говорить? Просто возьми и сделай это!
— Я не могу, Помпей. Она меня убьет.
И переубедить его было невозможно. Он бросился вон из кабинета в слезах, столкнувшись в дверях с Лабиеном.
— Что с ним?
Помпей с трудом перевел дух от изумления.
— Нет, я не верю! Не могу в это поверить! Представь Лабиен, этот бесхребетный червяк отказался одолжить нам хотя бы сестерций! Он! Богатейший в Италии человек! Но нет, он не смеет открыть свой кошелек, а не то мать убьет его!
Лабиен расхохотался.
— Молодец, Брут! — сказал он, немного успокоившись и вытирая выступившие слезы. — Магн, тебе только что нанес поражение мастер! Какая идеальная отговорка! Ничто в мире не заставит Брута расстаться со своими деньгами!
К началу июня Помпей велел своей армии встать лагерем близ города Береи, а сам, проехав еще сорок миль до столицы Македонии Фессалоники, вместе со своими консулярами и сенаторами поселился у губернатора в большом и роскошном дворце.
Дела шли все лучше. К пяти легионам, прибывшим из Брундизия, прибавился легион живущих на Крите и в Македонии ветеранов, а также киликийский (не полностью укомплектованный) легион и два легиона, которые Лентулу Крусу удалось набрать в провинции Азия. Галатийский царь Деиотар прислал несколько тысяч кавалеристов и немного пехоты. А каппадокийский царь Ариобарзан, задолжавший Помпею даже больше, чем Бруту, поставил легион пехотинцев и тысячу верховых. Даже совсем мелкие царства — Коммагена, Софена, Осроэна и Гордиена — наскребли у себя некоторое количество легковооруженных бойцов. Авл Плавтий, губернатор Вифинии, тоже навербовал тысячи три добровольцев. Прислали людей и разные другие тетрархии и конфедерации. Да и денег теперь появилось достаточно, чтобы прокормить армию, состоявшую из тридцати восьми тысяч римских легионеров, пятнадцати тысяч других пехотинцев, трех тысяч лучников, тысячи пращников и семи тысяч конников. А Метелл Сципион написал, что владеет двумя полными легионами отличных солдат, но поведет их сушей из-за нехватки кораблей.
В квинктилии пришла очень приятная весть. Адмиралы Марк Октавий и Скрибоний Либон захватили на острове Курикта пятнадцать когорт неприятеля вместе с Гаем Антонием, их командиром. А морское сражение, в котором они потопили сорок кораблей Долабеллы, стало первым успехом в череде многих побед быстро растущего флота Помпея, очень умело руководимого Бибулом, который столь неустанно осваивал морское дело, что проявил себя в нем как настоящий талант.
Бибул разделил флот Помпея на пять больших флотилий. Первая под командованием Лелия и Валерия Триария состояла из сотни полученных от провинции Азия кораблей. Гай Кассий вернулся из Сирии с семью десятками кораблей и, соответственно, сделался их командиром. Марк Октавий и Скрибоний Либон приняли под руку пятьдесят греческих и либурнийских судов, а Гай Марцелл-старший и Гай Копоний — двадцать великолепных трирем. Этих красавиц жители Родоса выделили вконец доставшему их Катону. «Все, что угодно, лишь бы отделаться от него!» — кричали островитяне.
Пятую флотилию планировалось составить из египетских кораблей, за каковыми отправился молодой Гней Помпей.
* * *
Исполненный сознанием собственной значимости, он отбыл в Александрию с твердым намерением отличиться. В этом году ему стукнуло двадцать девять, и на следующий год он вошел бы в Сенат квестором, если бы Цезарь не вмешался в ход событий. Впрочем, все так, конечно, и будет, когда отец раздавит этого самонадеянного жука из рода Юлиев.
К сожалению, во время восточных кампаний родителя Гней Помпей был слишком мал. А служить ему довелось в удручающе мирной Испании. Конечно, как и требовалось, он объехал Грецию и Провинцию Азия после окончания военной службы, но ни в Сирии, ни в Египте еще не бывал. Ему не нравился Метелл Сципион, но еще больше ему не нравилась его мачеха, Корнелия Метелла. Поэтому он решил плыть в Египет вдоль Африканского побережья, а не ехать по суше через Сирию, чтобы лишний раз не встречаться с родовитым заносчивым олухом, породившим подобную себе дочь. Правда, Секст как-то с ней ладит. Но он на целых тринадцать лет младше Гнея, поэтому, видимо, и уживается с новой мачехой, хотя прежнюю, разумеется, любил больше и тяжело переживал ее смерть. Юлия принесла в дом отца счастье. А Корнелия Метелла, похоже, даже и не пыталась скрасить жизнь отца.
272 
