Лёгкий, ненавязчивый романчик 
68 
Хватит! — приказал он себе. Хватит изображать неудачника! Ты слишком себя жалеешь. Выкручивайся! Ведь при тебе все ещё твои зубы и ногти… и мозг. Дождись подходящего мгновения и…
— Потому что смотрите, — продолжал Фви-Зонг, — безбожники, всеми ненавидимые, презираемые презренными, атеисты, преданные анафеме, послать нам этот инструмент пустоты, вакуума… — При этих словах Хорза поднял голову и увидел, что Фви-Зонг показывал на паром. — Но мы есть непоколебимы в наша вера! Мы противостоять соблазны пустоты меж звёзд, где жить безбожники, преданные анафеме вакуумом! Мы остаться часть того, что есть часть нас самих! Мы никогда не вступить в союз с великий кощунство, который есть материальность. Мы стоять, как скалы и деревья — крепко укоренившись, прочно, железно, несгибаемо! — Фви-Зонг снова раскинул руки, голос его гремел. Мужчина с резким голосом и грязной светлой кожей что-то прорычал сидящим, и они зарычали в ответ. Пророк улыбнулся Хорзе через костёр. Скривившийся в улыбке рот Фви-Зонга образовал тёмную дыру, из которой выпирали четыре маленьких клыка. Они блеснули в солнечном свете.
— Вы со всеми гостями так обращаетесь? — Хорза очень крепился, пока не закончил фразу, и только потом закашлялся. Улыбка Фви-Зонга исчезла.
— Ты не есть гость, дар моря. Ты выигрыш, который мы получить и который я пользоваться. Добыча из моря и солнца, и ветра, который послать нам фатум. Хи-и-хи-и. — Улыбка Фви-Зонга вернулась вместе с каким-то девичьим хихиканьем, и большая ладонь приподнялась, чтобы прикрыть пухлые губы. — Фатум признать свой пророк, посылать ему лакомство! И это тогда, когда некоторый в мой стадо иметь задний мысли! Эй, мистер Один?
Голова-башня повернулась к тонкой фигуре бледного мужчины, стоявшего рядом с гигантом. Мистер Один кивнул.
— Фатум наш садовник и наш волк. Он уничтожает слабых в честь сильных. Так говорил пророк.
— А слово, что умирать во рту, жить в ушах. — Фви-Зонг снова повернул голову к Хорзе. Наконец-то, подумал Хорза, я знаю, что он мужчина. Что бы для меня это ни значило.
— Могущественный пророк, — сказал мистер Один. Фви-Зонг улыбнулся шире, но продолжал смотреть на Хорзу. — Дар моря должен увидеть судьбу, которая его ожидает, — продолжал мистер Один. — Может быть, этот предатель и трус Двадцать Семь…
— О да! — Фви-Зонг хлопнул в ладоши, и лицо его просветлело. Секунду Хорза думал, что видит маленькие белые глаза, направленные на него из маленьких щёлочек. — О да, доставить сюда этот трус! Позволить нам сделать то, что должно сделать.
Мистер Один что-то сказал громким голосом истощённым людям вокруг костра. Несколько человек встали и отправились за спиной Хорзы в направлении леса. Остальные запели что-то похожее на псалом.
Через несколько минут Хорза услышал крик, а потом целую серию приближающихся воплей и криков. Наконец люди вернулись. Они несли толстый короткий шест, подобный тому, к которому был привязан Хорза. На шесте висел молодой мужчина, что-то орущий на незнакомом языке и вырывающийся изо всех сил. С его лица на песок падали капли пота и слюны. Шест был заострён на одном конце, и это острие загнали в песок за костром напротив Хорзы, так что молодой человек мог видеть Оборотня.
— Это мой выпивка из моря, — сказал Фви-Зонг Хорзе и показал на молодого человека. Тот дрожал и стонал, глаза его вращались в глазницах, а с губ капала слюна. — Это быть мой невоспитанный малыш, который после свой возрождение носить имя Двадцать Семь. Он быть один из наших уважаемых и любимых сыновей, один из наших помазанных, один из наших солакомств, один из наших братский вкусовой почки на большой язык жизни. — Голос Фви-Зонга рассыпался смехом, как будто он вдруг осознал абсурдность роли, которую играл и не устоял перед искушением переиграть. — Это щепка от наше дерево, это песчинка из наш берег, этот заблудший осмелиться подбежать к семь раз проклятый инструмент вакуума. Он пренебречь даром бремени, который мы его чествовали; он принять решение покинуть нас и побежать по песку, когда вчера чужой враг пролетать над нами. Он не верить в наша спасительная милость, он повернуться к инструмент тьмы и пустоты, к все проглатывающая тень бездушных и проклятых. — Фви-Зонг разглядывал мужчину, все ещё трясшегося на шесте по ту сторону костра. Лицо пророка приняло выражение строгого упрёка. — Фатум сделать, чтобы предатель, который убегать от нас и угрожать жизнь свой пророк, быть пойман — чтобы он понять, какой печальный ошибка он сделать, и искупить свой ужасный преступление. — Руки Фви-Зонга упали вниз, и он покачал большой головой.
68 
