очень нудно 
6 
Шеф ухмыльнулся. Глядя ему в рот, я подумала: «Какие мелкие зубы. Как у травоядных динозавров», — и сразу вспомнила иллюстрации из учебника: «Фауна мелового периода». У нашего с ним ребенка могли бы оказаться такие же зубы. И рот бы получился некрасивый. Толстые пальцы шефа с выпирающими костяшками, мои большие ладони… Для девочки это слишком. Симпатичная малышка, которую я представляла, на глазах становилась все менее привлекательной. Я рассердилась.
— Между прочим, понятие «сексуальное домогательство» включает как раз такие оскорбительные личные выпады, — немедленно возразила я.
Шеф продолжал успокаивающе:
— Нонака-сан никаких личных выпадов не допускал. Он всего лишь высказал впечатление: ему показалось, что вы разговариваете и смеетесь разным голосом. Конечно же, шутки в таких случаях неуместны, здесь он не прав, и я хочу извиниться за него перед вами.
— Хорошо.
Возражать я не стала. «Хоть ты снаружи и такая цыпочка, на самом-то деле — грубая дешевка». Вот какой смысл вкладывал Нонака в свои слова. Дальше говорить на эту тему бесполезно. В мире есть люди острые, сообразительные, а есть и тупые. Наш шеф относится ко второй категории.
Шеф пережевывал своими мелкими зубами жареную рыбу, роняя на тарелку твердые кусочки панировки, шуршавшие, как опадающие листья. Он еще задал несколько ничего не значащих вопросов, спросил, много ли у меня работы. Я пробубнила что-то в ответ, а шеф вдруг понизил голос:
— Я слышал, что произошло с вашей сестрой. Ужасная история.
Вот что он сказал, но имел в виду другое: я так нервно реагирую на слова и поступки других из-за несчастья с Юрико. Мне часто доводилось встречать таких людей — они делают вид, что все знают. Ни слова не говоря, я выловила палочками лук из тарелки с лапшой. Терпеть его не могу. Воняет.
— Я ничего об этом не знал. Абсолютно! А действительно ее убил тот же тип… ну, которого арестовали в прошлом году за убийство девушки из какой-то фирмы?
Я пристально посмотрела на шефа. Сощуренные глазки, любопытство прямо-таки переливается через край. Наш ребенок на глазах превратился в неотесанного урода.
— Следствие еще не окончено. Пока еще рано говорить.
— Я слышал, эта девушка вроде была вашей подругой. Правда?
— Она моя одноклассница.
А в самом деле: были мы с Кадзуэ подругами? Надо будет над этим подумать, решила я.
— Меня ее убийство страшно интересует. О нем все говорят. Темная история. Какая злая сила толкнула девушку на этот путь? Работала в «мозговом центре» крупной строительной компании, карьера складывалась удачно. Окончила колледж. Почему вдруг такая девушка — можно сказать, из элиты — занялась проституцией? Вы наверняка что-нибудь знаете.
Вот оно что! О Юрико все уже забыли. Никто не удивляется, когда красивая, но без прочих достоинств женщина чуть ли не до старости путается с мужчинами. Однако случай с Кадзуэ, ставшей проституткой, заставлял задуматься, почему так получилось. Днем — деловая женщина, вечером — проститутка. Мужчины летят на такое как мухи на мед. Меня покоробило от того, что шеф даже не пытался скрывать своего любопытства. Он, похоже, заметил мою гримасу и стал торопливо извиняться:
— Простите меня за бестактность… — И добавил в шутку: — Это не сексуальное домогательство, не сердитесь, пожалуйста.
Разговор перешел на воскресный бейсбол. Шеф предложил как-нибудь сходить вместе на игру. Я кивнула и, стараясь изо всех сил сохранять безразличный вид, доела лапшу. Теперь все понятно. Нонака интересовался не мной, а скандалом с Юрико и Кадзуэ. Эта тема преследует меня повсюду.
А я думала, что нашла стоящую работу! Как же меня достают эти приставания! Но увольняться я не собираюсь. Я уже целый год здесь проработала. Заканчиваешь всегда в одно время. Удобно.
После окончания университета — до муниципального управления — я успела поработать в ночном магазине, потом разносила по домам журналы об учебных курсах. Как насчет замужества? Нет, я об этом совсем не думаю. Горжусь своей свободой. А вообще-то я хотела стать переводчицей.
У отца родной язык немецкий. Я прилично его знаю, хотя не в совершенстве, конечно. Пять лет переводила на японский одного известного немецкого поэта, но агент, которому я отнесла свой перевод, сказал, что это не перевод, а детский сад. Издавать нельзя. Я начала протестовать: пять лет работы, столько сил потрачено, столько расходов. Но он меня и слушать не хотел.
6 
