176 
— Он такой далекий, такой странный, и я не могу себе представить… я хочу быть с ним, прикасаться к нему, разговаривать с ним…
— Мидж, ты понимаешь, что несешь? Ты понимаешь, о ком ты говоришь и с кем? Это идиотская шутка. Я не верю, что ты хочешь сделать мне больно, но, судя по всему, так оно и есть.
— Ты должен понять, что я говорю серьезно, — сказала Мидж. — Что же делать, если тебе больно? Но ведь я говорю правду. Ты раньше утверждал, будто я боюсь смотреть правде в глаза и не люблю говорить прямо. Так вот, теперь я говорю прямо, и это подтверждает, что я серьезна. Только крайние обстоятельства могли заставить меня поступить вот так.
— Или нервный срыв. Я думаю, ты в буквальном смысле слова сошла с ума. Сложности нашей любви лишили тебя разума. Тебе нужно попросить у Урсулы какие-нибудь таблетки! Ты поправишься. Только постарайся за это время не свести с ума и меня. Ты изобрела именно то, что бьет по мне сильнее всего.
— Я ничего не изобретала.
— Ты подумай, кто он — тот, на ком ты, по твоим словам, зациклилась!
— А кто он? Ах, он твой сын, да.
— Так ты забыла? Ты думаешь, это не имеет значения?
— Да… но… я не воспринимаю его как чьего-то сына, он сам по себе.
— Ты что, слабоумная? Я-то существую, посмотри на меня, я здесь. Мы были счастливыми и абсолютно преданными друг другу любовниками в течение двух лет, мы собираемся пожениться…
— Я чувствую, что я переменилась.
— Мидж, ты хочешь, чтобы я тебя ударил? Это же целая жизнь. Мы любили друг друга, были верными, нежными, страстными. Мы не смотрели на это как на любовную интрижку. Правда?
— Да. Но что-то случилось…
— Я все же считаю, что дело в Джессе. История со Стюартом — побочное явление, это шок. Вот что это такое: шок. Я даже думал, что это пойдет тебе на пользу — встреча с Джессом, присутствие Эдварда и Стюарта; хотя хуже этого ничего и не придумаешь, но это могло подвигнуть тебя на признание Томасу. Если бы ты позволила мне сразу поговорить с Томасом! Если бы мне хватило мужества оставить тебя в той квартире, отправиться к Томасу и сказать ему все, не спрашивая твоего согласия! Я разрешал тебе управлять мною только потому, что люблю тебя. Боже милостивый, я был таким трусом! Это ты сделала меня трусом. Если бы я сказал Томасу тогда, у тебя не возникло бы это отношение к Стюарту.
— Нет, я уже была влюблена в Стюарта, только тебе не сказала. Я влюбилась в него в машине, когда он сидел за нами. Он заставил меня сделать это.
— Ты хочешь сказать, что он намеренно… Ты же сказала, что он не пытался…
— Нет, не пытался, ничего такого. Все дело было в его присутствии. Это словно какое-то излучение.
— Это уже мистика. Меня от тебя тошнит, как никогда еще не бывало. Ты губишь все у меня на глазах, всю нашу драгоценную, идеальную любовь. Ты заставляешь себя ненавидеть меня и заставляешь меня ненавидеть тебя. Это какой-то неживой механизм. Я тебя убить готов.
— Гарри, мне ужасно жаль. Ты ведь понимаешь, что я тоже в ужасе?
— А вот его я точно убью.
— Я стала смелой из-за него. Он заставил меня почувствовать, как все недостойно, отвратительно, непорядочно по отношению к Томасу. И по отношению к тебе.
— Ты хочешь сказать, что никогда не собиралась за меня замуж?
— Я не об этом.
— Ты пребываешь в мазохистском трансе. Томас умеет объяснять такие вещи. Ты два года чувствовала себя виноватой, а теперь, когда Стюарт узнал про нас, это чувство переросло в маниакальный приступ самоунижения. Хорошо, если тебе так нравится — упивайся виной, только не называй это любовью к Стюарту. Да, он это спровоцировал. Но объектом любви ему при этом становиться совершенно необязательно.
— Дело вот в чем, — сказал Мидж, уставшая и побледневшая от долгих попыток объясниться. — Он совсем другой, он обособленный и цельный, и он ни в чем не замешан. Я ничего не могла с собой поделать. Он вдруг стал откровением… нет, не его слова, не то, что он сказал или имел в виду… сам он. Словно он и есть истина.
— Как Иисус Христос. Меня сейчас вырвет. Неужели ты не видишь, что на самом деле он робкий, претенциозный, высокопарный, кичливый, ненормальный невротик?
— Я его люблю, — ответила Мидж.
— И больше не любишь меня?
— Гарри, я не знаю. Это другое, все изменилось. Меня словно отрезало от тебя. Ты должен был почувствовать это тогда, в квартире.
— Я и почувствовал, но думал, это временно. Я и сейчас думаю, что это временное. Иначе и быть не может. Мы испытывали и проверяли друг друга, мы заслужили друг друга… Или ты хочешь за него замуж?!
176 
