Логин Загаржецкий, сотник валковский

«Достал клятый замок до самых печенок! Обороняй его, обороняй… Судный День на дворе, а местное поспольство не к исповеди! – бунтовать вздумали! Туда бегут, сюда бегут… эх, зря хлопцы под Катеринослав удрали! И тут намахались бы вдосталь… за счастье народа!..»

При этом язык и глотка сотника жили как бы совершенно независимой от подобных мыслей жизнью. Никогда еще Логин Загаржецкий такого за собой не замечал: думать об одном, а приказы совсем о другом отдавать!

А вот поди ж ты…

– Мыкола, Хведир! Берите чумака – и наверх, на донжон тащите. Яринка, и ты, пани Сало, – детишек забирайте, чертенка с княжичем! – и туда же. Чортяка, а ты куда?! Ну и что, что сын?! Ладно, дверь закрыть и нас троих хватит, а не успеем – и сам чорт не поможет.

– Спасите! – надрывалась за окнами приближающаяся толпа.

Вот ведь дурни! Кому кричат? Кто их спасать должен? Кнеж? Вон, уже спасает – копьями да стрелами! Совсем ополоумели от страха.

Словно в ответ (или действительно – в ответ?!) откуда-то сверху послышался звонкий детский голос:

– Не бойтесь! Я спасу! Не бойтесь, уже скоро…

Чертенок. Чумаков братец. Больше некому. Ну, сейчас батька тебе задаст хвостом по заднице!

Сотник мельком глянул в окно. Бегущие перебирались через ров, самые резвые колотили в кое-как запертые ворота. В пролом не лезут, сиволапые, и на том спасибо.

Спешить надо!

– Ондрий, Юдка – за мной! Парадную дверь запереть надо. Ее они не сразу вышибут. Потом – наверх, на донжон. Закроемся там. Кнеж со своими людьми на выручку идет. Авось поспеет!

Последние слова сотник выплевывал уже на бегу. На шаг сзади дробно стучал сапогами по каменным ступеням есаул Шмалько, а шустрый жид – тот даже обогнать их успел.

Да только все без толку.

Вот уж и последний пролет остался, вот уж холл замковый внизу; глядь – а в открытые двери народ ломом ломится! Босые мугыри в холщовых свитках да портках, простоволосые бабы с детьми и без, горожане в цветных каптанах, латники беглые, да еще всякой нелюди россыпью: карлы мал мала меньше, ежи ржавые, паучара здоровенный, брюхо чуть ли не узлом завязано… «Эк скрутило беднягу!» – успел подумать сотник. И еще он подумал, что теперь остается только бежать сломя голову обратно, карабкаться вверх по винтовым лестницам – даст бог, повезет захлопнуть дверь донжона перед носом у преследователей.

Бежать, значит, и надеяться, что остальные уже там, наверху.

А больше он ничего подумать не успел, потому как в следующий миг их заметили.

* * *

– Спасите! Смилуйтесь! – толпа рванулась к лестнице.

Все трое, как по команде, потянули из ножен шабли, отступая назад и придвигаясь друг к другу, но рубить не пришлось.

Вместо того чтобы наброситься на колдунов за-Рубежных, наславших огненную смерть и радужную погибель, люди-нелюди начали валиться на пол: кто на колени, а кто и вообще ниц падал.

Сотник с есаулом невольно перекрестились: «Совсем людишки умом от страха тронулись!» – а Юдка забормотал по-своему, всю бороду заплевал сгоряча.

– Спасите!

– Великие маги, добрые Глиняные Шакалы! Простите нас!

– Отведите погибель!

Совсем растерялся сотник Логин:

– Да кто ж вам погибели-то желает! Мы сами… случайно…

Кто его слушал? Никто.

– Это все князь виноват, князь Сагор!

– Это он Шакаленка похитил!

– Это он Мазапуру пригрел!

– Это он!

– Это не мы!

– Не губите!

– Смилуйтесь!

– Добрый Шакаленок нас простил!

– И вы простите! Отведите погибель!

– Мы княжью голову хотели!..

– …на блюде золотом!

– …кланяться!

– …в ноги!

– …не казните, смилуйтесь!

Люди тараканами ползли вверх по лестнице, норовя ухватить и облобызать сапог кого-нибудь из «великих магов» и «добрых Глиняных Шакалов». Сотник и его спутники попятились, но обезумевшие люди не отставали. Ну не рубить же их, горемычных?! – рука с зажатой в ней верной «ордынкой» бессильно опустилась. А в дверной проем тем временем вливался целый поток, вопль отчаяния нарастал, звенел в ушах, море тел захлестывало холл, грозя погрести под собой трех растерянных пришельцев из-за Рубежа…

  283