Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

Подняла руку к уху, как будто в ней телефон, и, приподняв брови, произнесла «алло».

Осталась довольна.

Села по-турецки на стиральную машинку и смотрела на себя в зеркало. Долго.

Спрыгнула с машинки, пошла на кухню.

Вспомнила про таблетки, про которые рассказывал ее Великая Первая Любовь.

Сейчас бы она их попробовала.

Жалко, что нет. И неизвестно, где достать.

Наглотаться таблеток и смотреть на себя в зеркало – тащиться.

Маруся открыла навесной шкаф на кухне.

Достала бутылку виски.

Сколько она себя помнила, столько она помнила эту бутылку в их шкафчике.

Села за стол, налила себе в широкий бокал на длинной ножке. Льда не было.

Выпила.

Стало горячо, потом тепло и просто приятно.

Налила еще.

Стала пить маленькими глоточками.

Пожалела, что нет яблочного сока. Так пила ее бывшая Любимая Подруга.

Третий бокал был еще лучше двух предыдущих. Хотелось встать и чего-то делать. Веселое.

Хлопнула входная дверь.

Интересно, родители всегда приходят не вовремя?

Мать стояла в дверном проеме и смотрела на дочь.

Маруся демонстративно выпила до конца бокал и налила себе новый. Не поздоровавшись.

Под взглядом матери (что он выражал, оставалось только догадываться) она готова была выпить залпом всю эту бутылку.

– Угостишь? – спросила Марусина мама.

Маруся замерла на мгновение, потом немножко двинула рукой, что ее мать расценила как приглашение.

Она взяла бокал и налила себе. Они посмотрели друг другу в глаза и выпили, не чокаясь, словно поминая кого-то. Ее мать налила снова и себе, и дочери.

– Хорошее виски, – сказала мать.

Не знаю. Я другие не пробовала. – Марусин язык немного заплетался. Она отметила это про себя с удивлением.

– Я пробовала. Хорошие.

– Да. Ничего.

– А я очень шампанское люблю, – улыбнулась мать.

– Да? – удивилась Маруся.

– Да, я его в молодости знаешь сколько выпила?!

Маруся посмотрела на мать с уважением.

– У меня ухажер был, он на заводе шампанских вин большой шишкой был…

– Шампанское воровал?

– Воровал… У него в багажнике всегда ящик лежал. Для девушек.

– У него и багажник был? В смысле машина?

– Да, двадцать первый «Москвич», как сейчас помню – крутая по тем временам машина.

Они чокнулись. Выпили. Одновременно схватились за бутылку, одновременно отпустили свои руки.

– Я налью, – сказала Марусина мать.

– А чего же ты за него не вышла? – спросила Маруся.

– Не любила, вот и не вышла.

– А отца моего? Любила?

– Думала, что любила… пока… папу… то есть, – она запнулась, – Сашу не встретила… А как встретила – сразу все поняла. И он понял. – Она улыбалась и смотрела на Марусю добрыми счастливыми глазами.

– Потом узнала, что беременна… тобой… – Они снова чокнулись. – Думала, он меня бросит… Нет. Сказал, чтобы я сама решала. А что я решу – он примет.

Маруся смотрела то на мать, то на виски. Почему так хорошо?

– А почему у вас потом своих детей не было? – спросила Маруся мать так, словно это и не мать ее была. А просто приятельница из соседнего подъезда.

Еще совсем недавно Маруся по-хорошему завидовала подругам, у которых дома были и братья и сестры.

– Сначала хотели тебя на ноги поставить… Я ведь долго к нему цеплялась, чуть что, сразу: «Конечно, это ведь не твоя родная дочь»… Вот он и доказывал… Да не доказывал, наверное… а любил тебя…

Маруся подумала, что вот так заканчивается детство. Когда твоя родная мать признает, что ты имеешь право пить виски и слушать про жизнь. И чувствовать себя взрослой было Марусе так приятно!

– А потом не получалось как-то… – продолжала мать, – а теперь уже… Не до того! – Она улыбнулась немного загадочно, немного виновато.

– Не до чего? – спросила Маруся нарочито громко и вызывающе улыбаясь. – Не до секса?

– Ну, с сексом он, слава богу, успокоился, – тоже улыбнулась мать.

– Что значит «слава богу»? – возмутилась Маруся. – Ив каком это смысле «успокоился»? Все? – Она многозначительно посмотрела на нее.

– Да нет… – смутилась мать, – просто… как-то он спокойней стал к этой теме.

– А ты? – спросила Маруся. – А ты-то что?

– А я что? – не поняла мать.

– Ну ты-то! Молодая еще! Только о сексе и думать!