Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
44 
– Привет, – прозвучало уже за захлопнутой дверью.
Упала на диван. Свернулась калачиком. Дома.
Шаги матери около двери.
Неужели будет выяснять отношения?
В последний раз они расстались, когда Маруся получила пощечину. Что она тогда сказала? Маруся не помнила. Ничего особенного. Но как раз ничего особенное ее мать обычно и считала самым важным.
Дверь в комнату тихонько приоткрылась.
Маруся успела закрыть глаза, притвориться спящей.
– Мы там тебе суши купили, – сказала мать, видимо, не поверив в то, что Маруся спит. – Только не знаю, понравятся? Из нашего супермаркета у метро.
Маруся упорно не открывала глаза. Признаваться, что притворяется, не хотелось.
Мать подождала немного и вышла.
Ничего себе, суши купили…
Раньше называли это гадостью и даже пробовать отказывались. Наверное, и сейчас не пробовали. Для Маруси купили. Откуда такая забота?
Можно себе представить суши из супермаркета у метро.
Снова материны шаги.
Видимо, разговора не избежать. Ну, ладно.
Маруся села на диване, скрестив ноги.
– И знаешь, что еще? – спросила мать. Неужели мацареллу? Или крабовые фаланги?
Маруся молча ожидала ответа. Всем своим видом демонстрируя то, что не считает особым материнским подвигом покупать дочери ту еду, которая ей нравится.
– Если ты хочешь жить отдельно, живи. Мы согласны.
Она вышла.
Маруся не шевелилась.
Ну и отлично. Может быть, именно этого она и добивалась. Отец купит квартиру, даст денег… Или вообще в Лондон переехать? Вся тусовка сейчас в Лондоне.
А пока будет покупать, можно снимать. На Тверской. Поселюсь там с моей Великой Первой Любовью. И куплю собаку. Лысую китайскую собачку.
Она набрала его номер.
– Наконец-то! – закричал он. – Куда ты пропала? Я сбился с ног разыскивать тебя!
– Привет, – сказала она, расплываясь в довольной улыбке.
– Где ты была? – протянул он обиженно.
– У меня были кое-какие… – Она хотела сказать: «неприятности», потом «проблемы», но решила, что слово «дела » будет самым подходящим. – Дела.
– А позвонить нельзя было? – Его голос был все еще наигранно обиженным.
– Нельзя. Извини.
– Я думал, ты меня бросила.
– Огорчился?
– Ну, так… Шучу! Шучу! Я решил, что ты свалила куда-нибудь со своим папашей, и терпеливо ждал, когда ты вернешься.
– Правильно.
– Ты меня любишь?
– Люблю. А ты?
– И я. Не изменяла мне?
– Нет. А ты?
– Только о тебе и думал.
– Ну, а вообще что делали?
– Вчера зажигали.
– Да? Где?
– Сначала просто посидели, Макс подъехал, Лилька со своим, Саня с Гошей, выпили одиннадцать махито, Гоша с девушкой познакомился, а она в клуб ехала, в «Б2», и мы с ней все. Там зажигали по полной программе, Макс текилу заказал, Лилька на стойке танцевала, весело, жалко, тебя не было.
– А кто платил?
– То ли эта девка свою кредитку дала, то ли еще кто… я не понял. Но было круто. Потом поесть поехали…
– Слушай, ты меня вообще-то давно не видел, – перебила Маруся.
– Ты меня тоже. Какие предложения?
– Предложения?.. Знаешь что, давай завтра созвонимся.
– Завтра? – повторил он холодно.
Она промолчала.
– Ну, ладно, – протянул он. – Если захочешь меня увидеть – ты знаешь, где меня найти.
– Ладно. Целую тебя. Пока.
– Давай.
Маруся положила трубку. Не надо было звонить. Глупо.
Снова свернулась калачиком. Дотянулась рукой до плюшевого зайца, обняла его. Закрыла глаза. Может быть, заснуть? Проснуться, и все будет по-другому. Как по-другому?
Она никому не должна рассказывать про сумасшедший дом.
Она и не расскажет. Она вообще лучше бы забыла о нем.
Она не расскажет папе про Ирину.
Почему?
Чтобы там никогда не оказаться снова? Или есть еще какая-то причина?
Все эти люди, с их деньгами… Они сидят здесь со своими сумасшедшими домами, страхами… Почему бы им не уехать в Лондон? Разве не для этого зарабатываются деньги? Или денег кажется недостаточно? Или Лондон становится скучным, раз в них нет сумасшедших домов? Хотя наверняка есть.
А у них сейчас ужин. Интересно, что дают? Что готовит бабушка девушки с хвостом? Что-нибудь вкусное.
Маруся встала и пошла на кухню.
44 
