Последние отзывы

  193  

Ободряюще действовало на нее и присутствие Уильяма, и Кэтрин, и дружеская поддержка Стенли. Увы, они не могли перемолвиться ни единым словом, но Анна и без того знала, что у Стенли все в порядке и само его присутствие на пиру говорит о том, что, несмотря на всю хитрость и уловки людей короля, им не удалось открыть, кто же является организатором новой ланкастерской партии в Англии. Пожалуй, Ричард наконец уверился, что приручил супруга Маргариты Бофор, осыпав ее почестями, а заодно и пленив его сына. Он упустил из виду лишь то, что Стенли был одним из тех, кого ему удалось подчинить в числе последних, к тому же он достаточно любил Маргариту Бофор, чтобы она сумела его убедить, что быть продажным пэром не столь почетно, как отчимом нового короля.

– О чем вы задумались, дорогая? – осведомился Ричард. – Позвольте прервать вашу задумчивость и представить моих милых племянниц, принцесс Йоркских.

Возможно, Анна заметила этих девочек и ранее, но, поглощенная своими мыслями, не обратила на них внимания. Теперь же она с некоторым удивлением разглядывала их. Особенно старшую, вполне зрелую девицу. Она была очень хорошенькой – круглолицая, румяная, с темно-серыми большими глазами отца и отливающими золотом волосами матери, распущенными по плечам и схваченными вокруг лба чеканным золотым обручем. Однако, если Элизабет Вудвиль в прошлом поражала не только своей красотой, но и обходительной мягкостью, ее дочь, принцесса Элизабет, выделялась прежде всего сухой надменностью, которая несколько портила очарование этого еще совсем юного лица. Но уже через миг она глядела только на ее платье. Те же ткани, тот же фасон, что и у нее! Это было неслыханным оскорблением – явиться на пир в таком наряде, как и королева. Она недоуменно взглянула на супруга и увидела, что он смотрит на Элизабет с улыбкой. Но, что самое поразительное! – Элизабет Йоркская отвечала ему такой же улыбкой. Невероятно – принцесса, братьев которой Ричард велел умертвить и за жизнь которой опасалась и молилась сама Анна, оказывается, была в самых приятельских отношениях с Ричардом III. Все это означало, что она либо поразительно хитра и проницательна, либо – и Анне, при взгляде на выражение лица принцессы это показалось более близким к истине, – глупа, властолюбива и готова на все, чтобы и при дворе нового короля не потерять того положения, какое занимала при отце.

– Не правда ли, она очаровательна, – все так же улыбаясь, сказал Анне Ричард, и принцесса бросила в его сторону откровенно кокетливый, искрящийся весельем взгляд.

– Бесспорно, – согласилась Анна. – А ваш наряд, мисс Элизабет, просто восхитителен.

Принцесса перестала улыбаться, отвела глаза, но затем, словно ища поддержки, взглянула на короля. Анна не дала ей опомниться.

– Жаль только, что ваша матушка отсутствует на этом празднестве. Возможно, она подсказала бы вам, что есть нечто от дурного тона – копировать чужой наряд. Дама привлекает взгляды, когда на ней нечто особенное, а не повторяющее то, что уже известно.

Теперь Элизабет совершенно растерялась. Но Анна уже смотрела на другую принцессу. Сесилия, при упоминании имени матери, тотчас расстроилась, у нее даже задрожали губы, словно она вот-вот расплачется. Это натолкнуло Анну на мысль, что Элизабет Вудвиль неспроста не присутствует на пире, видимо, не одобряя то покровительство, какое король распространил на ее старшую дочь. Прозвучавшие в тот же миг слова Ричарда подтвердили ее догадку.

– Боюсь, моя королева, вы понапрасну адресовали юной Элизабет ваш упрек. Это было мое желание – одеть нашу дорогую племянницу с роскошью, не уступающей королевской. Что же касается ее матери, то она ныне удалилась в один из монастырей, и ее сердце более занято благочестивыми помыслами, нежели суетой рождественских празднеств.

Королева со вздохом перекрестилась.

– Воистину, святая женщина. Видит Бог, я ее понимаю, когда теряешь сразу стольких горячо любимых людей, не праздник врачует душу, а утешение уединенной молитвы.

Сесилия окончательно утратила самообладание. Сделав реверанс королевской чете, она тут же удалилась, увлекая с собой младших сестер. Элизабет осталась стоять в растерянности. Глаза короля приняли уже знакомое Анне звериное выражение. Ричард не мог выносить, когда при нем в открытую упоминали о его преступлениях. К тому же сидевшие поблизости пэры – Стенли, Норфолк, Фрэнсис Ловелл, Хантингтон – все повернулись в их сторону, и тогда король, дабы отвлечь всеобщее внимание, сделал знак музыкантам.

  193