очень нудно 
4 
– Разве столь маленьким детям позволительно забавляться оружием? – громко окликнул он своих гостей.
Они так испугались, что меч с грохотом упал с сундука. Кэтрин кинулась было к двери, но, увидев, что мальчик не двигается с места, остановилась. Теперь, когда ее бойкий приятель словно проглотил язык от неожиданности, она решила вступиться за него:
– Мы думали, что вы спите, сэр. А ваш Экскалибур мы просто хотели как следует рассмотреть. Отец говорил, что он необыкновенно красив.
– Ваш отец?
– Да.
Мгновение Кэтрин смотрела на герцога, потом гордо вскинула маленькую головку и заявила:
– Мы Майсгрейвы!
Брат и сестра! Как он сразу не сообразил! Хотя и немудрено – уж очень они непохожи.
Маленький Дэвид тем временем пришел в себя.
– У моего отца тоже есть меч. И ничуть не хуже, чем этот.
В отличие от старшей сестры, он говорил еще по-детски, слегка картавя. Это умилило Генри.
– Конечно, – с улыбкой сказал он. – Уж если ваш отец – барон Майсгрейв, то у него и в самом деле должно быть лучшее оружие в Пограничном крае.
Похвала отцу растопила недоверие в маленьких сердцах. Брат и сестра переглянулись, сразу обнаружив черты сходства. Дэвид тут же, подтащив к ложу Генри его меч, стал допытываться, что означает изображение собаки или волка, которое он успел заметить у основания клинка. Герцог пояснил, что это клеймо мавританского оружейника из Толедо Редудона. Дэвид тут же пустился рассказывать, что и у его отца на клинке есть клеймо, но что там изображено, он не может понять.
Маленькой Кэтрин, видимо, не пришелся по вкусу этот разговор об оружии, и она вдруг выпалила:
– А Дэвида в День невинно убиенных младенцев избрали мальчиком-епископом![3]
Дэвид хихикнул, почесал за ухом и охотно поддержал эту тему. Вскоре дети наперебой рассказывали, как Дэвида облачили в рясу и на мечах вынесли из церкви Святого Катберта, а затем внизу, в деревне, он направо и налево отдавал приказы, и никто не смел его ослушаться.
– А как же Дугласы? – несколько удивился Генри. – Вы, я вижу, тут вовсю веселитесь, а мой оруженосец говорит, что замок едва не подвергся осаде.
Что осада, что представление с мальчиком-епископом – им все было весело. Они дружно закивали:
– Да-да, мама даже запирала нас в большой башне, а во дворе грели смолу.
– Вот дыму-то было! – перебивал сестру Дэвид. Он влез на кровать, усевшись едва не на герцога, и, размахивая руками, показывал, как клубился дым.
– А потом приехал крестный Дэвида, дядюшка Гарри Перси, и они все быстро уладили.
Бэкингем был удивлен:
– Что я слышу? Граф Нортумберлендский – твой крестный, Дэвид?!
Генри показалось это невероятным. Видимо, барон Майсгрейв – персона весьма заметная, если сам Перси ходит у него в кумовьях.
Однако Кэтрин изумила его еще больше:
– Велика важность! А моя крестная – леди Баклю из Бракенстоуна!
Генри был сражен. Баклю, самый воинственный шотландский род в Пограничье! Таковыми же с английской стороны считали и Майсгрейвов. И вот, оказывается, эти исконные враги водили дружбу. Нет, он решительно ничего не понимает в этом Нортумберленде!
Между тем дети вновь взялись взахлеб рассказывать о святочных представлениях, когда Дэвид заставил отца разносить воду и дрова по женским покоям, а капеллану, отцу Мартину, пришлось доить бурую бодливую корову, и вся дворня надрывала животы со смеху, глядя, как почтенный священнослужитель то и дело выскакивает из-за заграждения, пока леди Майсгрейв не сжалилась над ним и не упросила сына снять с бедняги столь непомерно суровую епитимью.
Дети перебивали друг друга и смеялись. Генри тоже стал вторить им. За стеною по-прежнему храпел Ральф, но на него не обращали внимания, пока Бэкингем не попросил Кэтрин и Дэвида разбудить его, чтобы затопить камин. Но дети в один голос воспротивились, сказав, что они с этим справятся гораздо лучше, а потому несносного оруженосца не стоит трогать, ибо он уже не раз гнал их прочь, когда они хотели сюда пробраться.
И действительно – они быстро развели огонь, хотя и едва не подрались за право высечь искру. В конце концов Генри вмешался, заявив, что поджечь растопку должна Кэтрин, так как Дэвид еще мал. Мальчишка тут же надулся и отошел, упрямо уставившись в окно. Кэтрин одарила герцога кокетливой улыбкой и заметила:
– А вы, между прочим, красивый рыцарь.
Генри расхохотался так, что снова заныла грудь. Решив пойти на мировую с Дэвидом, он разрешил ему рассмотреть насечку на клинке меча у рукояти. Завершилось же все тем, что дети забрались к нему на кровать, а он принялся рассказывать им слышанную в детстве от Мэгг историю про пастуха Кэдуладера и его козу Дженни. Дети слушали эту старую валлийскую сказку, приоткрыв рты, но, когда Генри добрался до того, как коза превратилась в прекрасную девушку и повела Кэдуладера к козлиному королю, они услыхали где-то внизу шум и женский голос, громко звавший детей по имени.
4 
