очень нудно 
2 
«У нее, наверное, восхитительной формы губы, – свозь бред почему-то подумал тогда Генри. – Такие губы сладко целовать… Этот голос…»
Он попытался открыть глаза – веки были тяжелые, как свинец, и слипались от пота. И все же он приподнял их. Вокруг был полумрак, слабый, зыбкий… Вот и она. Бледное и нежное, как цветок, лицо под белым покрывалом, и губы, пухлые и нежно очерченные. Они казались чуть великоватыми, но это не лишало их очарования.
– Мой Бог, да он, кажется, пришел в себя!
Женщина склонилась над Бэкингемом.
– Вы слышите меня? Как вы себя чувствуете? Вы чего-нибудь хотите?
Теперь она говорила по-английски. Генри попытался улыбнуться запекшимся ртом.
– Я бы хотел вас поцеловать.
Она казалась озадаченной, но вдруг рассмеялась. В ее смехе не было ни издевки, ни деланного возмущения. Генри тоже хотел бы смеяться вместе с ней, но откуда-то вновь нахлынула тьма, и он стал проваливаться, все еще слыша этот журчащий смех. Да, журчащий, словно струи маленьких водопадов в горных долинах Брекон-Бикона.
Его чем-то напоили. Он пил с жадностью, ибо иссох от жажды. Было душно, хотелось содрать с себя одежду и броситься в воды Уска[1]. Порой, когда он приходил в себя, Генри видел каких-то людей и ту же прекрасную даму с чарующим голосом. Один раз он заметил среди присутствующих своего оруженосца Ральфа Баннастера. Генри обрадовался ему как родному, хотел окликнуть, но язык присох к гортани, и он лишь невнятно прохрипел что-то и закрыл глаза, проваливаясь в небытие.
Гораздо позже, когда тьма отступила, он огляделся. В небольшом, выложенном серым камнем камине ярко горели торф и смолистые корневища. У огня сидел его оруженосец и что-то хлебал, звучно чавкая, из глубокой деревянной плошки. Генри окликнул его:
– Ральф, разве так должен вкушать пищу оруженосец родовитого вельможи? Мне стыдно за тебя. Ты хлюпаешь, как мужик, привыкший есть вместе со скотиной.
Ральф Баннастер замер, не донеся до рта ложку. Улыбка растянула его рот до ушей.
– О, милорд! Вы пришли в себя! Какое счастье! А уж я-то боялся, что вы и впрямь помрете.
– Но аппетит от переживаний у тебя не ухудшился, я вижу. Что ты там ешь? Не мог бы ты и мне уделить немного?
Ральф сразу засуетился, швырнул ложку и выбежал, на ходу плеснув на себя похлебкой. Он всегда был неряхой, не то что щепетильный франт Гуго – царство ему небесное, бедняге… Генри Стаффорд вздохнул. Он лежал под теплыми одеялами из волчьих шкур на широкой деревянной кровати. Сбоку располагался камин, от которого тянуло теплом, напротив – два узких окна в неглубоких нишах, а между ними, в простенке, распятие. Стены были голые, но пол устлан буро-рыжими козьими шкурами. Под одним из окон стоял низкий столик с флаконами, пучками трав и глиняной ступкой для растирания снадобий. К кровати было приставлено тяжелое кресло, в котором ранее восседал Ральф, а у стены виднелся обитый кожей сундук, на котором была сложена стопкой одежда герцога и его меч. Камни на рукояти меча красиво мерцали, отражая пламя камина. Это было драгоценное оружие. Клинок из дамасской стали покоился в богатых ножнах кордовской кожи, украшенных филигранными накладками из серебра. Генри обрадовался мечу как старому доброму приятелю.
Вернулся Ральф, взбил подушки, усадил герцога поудобнее и принялся кормить его мясным отваром с хлебом. Хлеб он размачивал в отваре и осторожно подносил герцогу ложку.
– Вы четыре дня пребывали в беспамятстве. Бредили, временами даже говорили по-валлийски. Видно, решили, что вы в Брекноке, и все звали старую Мэгг.
– Где же мы?
– Вы разве не помните? Барон Майсгрейв отбил нас у Дугласов и привез в свой замок Нейуорт. Это место еще называют Гнездом Бурого Орла.
Генри кивнул. Да, теперь он вспомнил. Это тот Майсгрейв, которого за подписание договора об англо-шотландском перемирии требовал доставить к нему Яков Шотландский и проклинал аббат Мелроза.
– Этот Майсгрейв, он что, разбойник?
– О, что вы, сэр Генри! Это настоящий лорд, с которым сам герцог Нортумберлендский считается. И он спас нас, хотя граф Ангус и грозился камня на камне не оставить в Гнезде Орла. Пришлось вмешаться самому Перси. Он был здесь и даже посетил вас, но вы были в беспамятстве.
– Перси побывал здесь?
– Да, да! Он с Дугласом враждует испокон веков и как узнал, что шотландец готовится напасть на Нейуорт, тотчас прибыл, чтобы помочь Майсгрейву. Я уж было решил, не миновать нам сидеть в осаде. Да слава Всевышнему, вмешались отцы церкви. Епископ Йоркский Роттерхем отправил специальное послание королю Якову – мол, его лорд нарушает Господне перемирие. К епископу присоединилось и духовенство Шотландии, так что Дугласу пришлось повернуть свои войска вспять, пустив на стены Нейуорта стрелу с запиской, что, дескать, будет еще время поквитаться с Майсгрейвом. Вам он тоже угрожал и клялся, что отомстит за Молнию.
2 
