очень нудно 
6 
— Умывается.
— По-моему, он болен, — заметила тетя.
— На всякий случай, я дам тебе еще таблетку.
Она начала было рыться в сумочке, но тут произошло нечто удивительное. Тихонько вскрикнув, тетя вскочила и закружилась на одном месте.
Я удивленно вытаращил глаза:
— Что случилось, тетя?
— Со мной происходит что-то странное, — слабым голосом проговорила она. — Это какой-то кошмар. Наверное, я заразилась твоей сыпью… Извини, Маречек, но мне придется уйти…
— Уже кусают, тетя? — деловито спросил я.
— Что ты сказал, Маречек?
— На вас напали блохи, — у нас тут сто пять блох.
— Что такое?
— Да этот болван Чесек принес блох, и они разбежались.
— Блохи! — в отчаянии завопила тетя. — Ох… спасите!
И со словами: «Умираю — блохи», упала на стул.
Я вскочил с постели, отшвырнул термометр, выплюнул таблетку и забарабанил кулаками в дверь к сестрам.
— Ядзя! Криська! Спасайте тетю Дору!
В дверях появились мои драгоценные сестрички.
— Что случилось? — Они с тревогой смотрели то на меня, то на тетку.
— Не видите? У тети Доры обморок!
— Ах, боже мой! Что с тетей? — Они бросились к тете и стали приводить ее в чувство. — Марек, беги за водой и валерьянкой.
Когда я вернулся с водой и валерьянкой, они уже выводили еле живую от страха тетю Дору на свежий воздух.
Я облегченно вздохнул и сел за уроки. Записал условие задачи и стал обдумывать решение. Вдруг снова звонок. Не успел я подняться со стула, как в комнату гуськом вошли три боксера с перчатками через плечо. Это были члены боксерской команды Буба I с братом и Муха Чопек.
— Привет, Марек, — сказал Буба I, — пан Алек назначил нам тренировку.
— Алека нет дома, — буркнул я в ответ.
— Ничего. Начнем без него, — сказал Муха Чопек, и все трое стали стаскивать спортивные костюмы. Вид у них был весьма решительный.
Прежде чем я успел открыть рот, Буба II ударил по тренировочному мешку с такой силой, что мешок грохнул меня по голове. Я почувствовал, что вместе со стулом лечу в какую-то темную пропасть. Когда я пришел в себя, то увидел, что надо мной с любопытством во взоре склонились Буба I, Буба II и Муха Чопек.
— Совсем увял, — сказал Буба I. — Этот прямой тебе удался. — Он одобрительно похлопал Бубу II перчаткой по плечу.
— Дай-ка воды! — скомандовал Муха Чопек, Буба I направился к столу и подал Мухе вазу с цветами. Муха выбросил цветы и вылил мне воду на голову. Я вскочил как ужаленный.
— Негодяи! — закричал я, отряхиваясь. — Убирайтесь сейчас же!
— Спокойно, малыш, не нервничай. — Буба I снисходительно похлопал меня перчаткой по лицу.
Я с яростью оттолкнул его:
— Эй, ты, убери лапы, а то как стукну!
— Ну что же, малыш, попробуй.
— На! — Основательно прицелившись, я дал Бубе в ухо.
Буба I покачнулся от удара, отлетел к стене, но тут же оттолкнулся от нее и бросился в атаку. На минутку ему удалось прижать меня к стене, но тут я пришел в ярость. Во мне взыграла кровь предков, бившихся под Грюнвальдом и Рацлавицами. Я ринулся в контратаку и ударил Бубу в челюсть. Буба пошатнулся, закачался, как пьяный, и рухнул на виолончель. Она разлетелась в щепки.
Пан Фанфара вдруг открыл глаза и сел на постели.
— Ударные, молчать! Пианиссимо! — пробормотал он и, в полном изнеможении упав на подушку, снова заснул.
Мы замерли, в испуге уставившись на разбитую виолончель. Первым пришел в себя Муха Чопек. Он наклонился над инструментом и с ужасом принялся его осматривать.
— Все в щепки.
— Утиль, — буркнул Буба II.
— Негодяи! — воскликнул я в отчаянии, чувствуя, что еще немного — и я разревусь. — Он нам этого не простит. Это все его имущество и… и… вообще… он говорил, что виолончель его жена.
— Не волнуйся, — сказал Буба I, — у нас в доме живет столяр — он склеит.
— Думаешь, сумеет? — Насчет этого у меня были большие сомнения.
— Факт! — заверил меня Буба I. — Он даже пианино полирует. Отнесу ему этот ящик, и он склеит.
— А успеешь вернуться до того, как пан Фанфара проснется? — беспокоился я.
Прежде чем Буба успел ответить, раздался звонок. Мы замерли в испуге.
— Кто-то идет, — шепнул Буба II.
— А ну, ходу! — скомандовал Буба I.
Он схватил инструмент и вместе с Бубой II выскочил в окно. Муха Чопек не успел. Он секунду озирался и наконец с решимостью отчаяния спрятался в футляр виолончели.
6 
