32 
— Неприятное положение, — сказал Глеб. Казаков покосился на него налитыми кровью глазами и залпом опрокинул рюмку.
— А ты не иронизируй, — сказал он, подавив раздражение. — Я понимаю, банкир не может вызывать сочувствия у простого смертного. Наоборот, ты сейчас, наверное, сидишь и думаешь: дескать, ага, припекло тебя, борова плешивого! Так, мол, тебе и надо, не все коту масленица, будет и Великий Пост... Да только того вы все не понимаете, что я-то этот Великий Пост худо-бедно переживу, а вот вы, нищеброды, бездельники, с голодухи загнетесь! И Америка устоит, сколько бы доллар ни падал и сколько бы дурачье по этому поводу ни злорадствовало, А вот о том, что вся мировая экономика на долларе построена, от него зависит и без доллара недели не протянет, вы все подумали? Ведь сколько народу нашему ни тверди, что рубль надежнее, он все равно будет баксы в наволочку складывать! И вот когда бабуся, которая отложила себе две сотни зеленых на похороны, обнаружит, что на ее сбережения даже бумажного венчика на лоб не купишь, вот тогда вы все взвоете! Да некоторые уже волосы на ж... рвут. Мелкие предприниматели, например. Тут ко мне давеча один явился — типа делегат от обеспокоенной общественности. Пожалейте, говорит, Андрей Васильевич, не губите! Я, говорит, понимаю — биржа там, игра на понижение и все такое прочее, — но надо же, говорит, меру знать! Или хотя бы подскажите, что делать: сейчас валюту на деревянные менять или подождать маленько? Ну, послал я его, конечно, куда подальше, потому что сказать-то мне ему нечего!
Он больше не ерничал, не хамил и даже не ругался матом — чувствовалось, что человек режет правду-матку, невзирая на личность собеседника, которого он, между прочим, сегодня увидел впервые в жизни. Неожиданно Глеб почувствовал растущий интерес к этому разговору. Он вдруг понял, в чем будет заключаться просьба банкира Казакова, и впервые в жизни пожалел, что плохо разбирается в тонкостях биржевой игры. Еще он понял, что версия генерала Потапчука о заговоре банкиров лопнула в самом начале расследования и что стрелять в плешивую голову Андрея Васильевича Казакова ему, скорее всего, не придется.
— Но послушайте, — осторожно начал он, — при чем же тут мистика? Положение на бирже, о котором вы говорите, наверняка сложилось не само по себе. Вероятнее всего, здесь замешан кто-то из ваших коллег. Возможно, это группа банкиров, в которую вас по какой-то причине не сочли нужным включить. А может, это вообще родной Центробанк резвится...
— Родной Центробанк давно выдрал себе последние волосы, — оборвал его рассуждения Казаков, — а мои коллеги во главе со мной как раз готовятся к этой болезненной процедуре. Чушь собачья! Чушь, бред и маразм! Это мистика, понял?
— Не знаю, — еще осторожнее сказал Глеб. — Я, конечно, скверно разбираюсь в экономике...
— Зато я в ней разбираюсь! Я! Не родился еще умник, который обвел бы меня вокруг пальца, когда речь идет о деньгах. Я на биржевых спекуляциях крокодила съел, собакой закусил, и я тебе авторитетно заявляю: не может этого быть!
— Но ведь есть, — кротко заметил Сиверов.
— Вот я и говорю — мистика, — сказал банкир, снова наполняя свою рюмку. Графин перед ним опустел уже наполовину. — Понимаешь, — доверительно продолжал он, снова подаваясь вперед, — чтобы вот так, по собственной воле, вопреки здравому смыслу, по прихоти своей дурацкой, вертеть валютной биржей, нужно, как минимум, знать будущее. Понимаешь? Не угадывать, не провидеть — знать с точностью до шестого знака! Моя дочка в детстве фантастикой увлекалась, — вдруг сказал он, — так там частенько такие вещи описывались. Прогулялся человек в будущую неделю, прихватил там газетку с таблицей биржевых торгов, вернулся в свое время и пошел дела обстряпывать, зарабатывать денежки... Ты, когда в конторе своей служил, ничего про это не слыхал? Может, какая-нибудь секретная разработка? У нас, у американцев, неважно... Может, это они эксперименты ставят, машинку свою отлаживают?
Некоторое время Глеб молча смотрел на него, не веря собственным ушам. У него возникло странное ощущение провала в памяти: показалось, что на самом деле он вовсе не отказывался от выпивки, а пил наравне с Казаковым и допился до слуховых галлюцинаций.
— Вы шутите? — спросил он наконец. Казаков только горестно покивал и налил себе еще.
— Вообще-то, — сказал Глеб, — я слышал кое-что о работах в этом направлении. — Казаков вскинул голову и, сощурив глаза, внимательно на него посмотрел. — Нет-нет, — поспешно произнес Слепой, — ни о каких перемещениях во времени речи не идет! Просто один ученый — кажется, в Минске — доказал, что существуют частицы, которые движутся во много раз быстрее света. Теоретически это обещает возможность перемещения во времени, но на практике... Нет. Да о чем мы вообще говорим! — спохватываясь, воскликнул он.
32 
