очень нудно 
10 
– Ну, желаю удачи! – Матвей, перевалившись через подлокотник, повернулся к звездолетчикам.– Вот кстати, Леонид! – вскричал он.– Вот кстати! Что у вас говорят о Волне?
– Где у нас? – хладнокровно спросил Горбовский и пососал через соломинку.– На «Тариэле»?
– Ну вот что ты думаешь о Волне?
Горбовский подумал.
– Ничего не думаю,– сказал он.– Может быть, Марк? – Он неуверенно посмотрел на штурмана.
Марк сидел очень прямо и официально, держа бокал в руке.
– Если не ошибаюсь,– сказал он,– Волна – это некий процесс, связанный с нуль-транспортировкой. Я знаю об этом немного. Нуль-транспортировка, конечно, интересует меня, как и всякого звездолетчика,– он слегка поклонился директору,– но на Земле нуль-проблематике не придают особого значения. По-моему, для земных дискретников это слишком частная проблема, имеющая явно прикладное значение.
Директор желчно хохотнул.
– Как это тебе нравится, Леонид? – сказал он.– Частная проблема! Да, видно, слишком далеко от вас наша Радуга, и все, что у нас происходит, кажется вам слишком маленьким. Дорогой Марк, эта самая частная проблема битком набивает всю мою жизнь, а ведь я даже не нулевик! Я изнемогаю, друзья! Позавчера я вот в этом самом кабинете собственноручно разнимал Ламондуа и Аристотеля, и теперь я смотрю на свои руки,– он вытянул перед собой мощные загорелые ладони,– и, честное слово, я удивляюсь, как это на них нет укусов и царапин. А под окнами ревели две толпы, и одна гремела: «Волна! Волна!» – а другая вопила: «Нуль-Т!» И вы думаете, это был научный диспут? Нет! Это была средневековая квартирная склока из-за электроэнергии! Помните эту смешную, хотя, признаюсь, не совсем понятную книгу, где человека высекли за то, что он не гасил свет в уборной? «Золотой козел» или «Золотой осел»?.. Так вот, Аристотель и его банда пытались высечь Ламондуа и его банду за то, что те прибрали к своим рукам весь резерв энергии… Честная Радуга! Еще год назад Аристотель ходил с Ламондуа в обнимку! Нулевик нулевику был друг, товарищ и брат, и никому в голову не приходило, что увлечение Форстера Волной расколет планету пополам! В каком мире я живу! Ничего не хватает: энергии не хватает, аппаратуры не хватает, из-за каждого желторотого лаборанта идет бой! Люди Ламондуа воруют энергию, люди Аристотеля ловят и пытаются вербовать аутсайдеров – этих несчастных туристов, прилетевших отдохнуть или написать о Радуге что-нибудь хорошее! Совет – Совет!!! – превратился в конфликтный орган! Я попросил прислать мне «Римское право»… Последнее время я читаю одни исторические романы. Честная Радуга! Скоро я заведу здесь полицию и суд присяжных. Я привыкаю к новой, совершенно дикой терминологии. Позавчера я обозвал Ламондуа ответчиком, а Аристотеля истцом. Я без запинки произношу такие слова, как юриспруденция и полицейпрезидиум!..
Один из экранов засветился. Появились две круглолицые девочки лет десяти. Одна в розовом платьице, другая в голубом.
– Ну, ты говори! – сказала розовая полушепотом.
– Почему это я, когда договорились, что ты…
– Договорились, что ты!
– Вредная!.. Здравствуйте, Матвей Семенович.
– Сергеевич!..
– Матвей Сергеевич, здравствуйте!
– Здравствуйте, дети,– сказал директор. По лицу его было заметно, что он что-то забыл, а ему напомнили.– Здравствуйте, цыплята! Здравствуйте, мыши!
Розовая и голубая разом зарделись.
– Матвей Сергеевич, мы приглашаем вас в Детское на наш летний праздник.
– Сегодня, в двенадцать часов!..
– В одиннадцать!..
– Нет в двенадцать!
– Приеду! – закричал директор восторженно.– Обязательно приеду! И в одиннадцать приеду и в двенадцать!..
Горбовский допил бокал, налил себе еще, затем лег в кресле, вытянув ноги на середину комнаты, и поставил бокал себе на грудь. Ему было хорошо и уютно.
– Я тоже поеду в Детское,– заявил он.– Мне совершенно нечего делать. А там я скажу какую-нибудь речь. Я никогда в жизни не произносил речей, и мне ужасно хочется попробовать.
– Детское! – Директор снова перевалился через подлокотник.– Детское – это единственное место, где у нас сохраняется порядок. Дети – отличный народ! Они прекрасно понимают слово «нельзя»… О наших нулевиках этого не скажешь, нет! В прошлом году они съели два миллиона мегаватт-часов! В этом – уже пятнадцать и представили заявок еще на шестьдесят. Вся беда в том, что они абсолютно не желают знать слова «нельзя»…
– Мы тоже не знали этого слова,– заметил Марк.
10 
