очень нудно 
9 
А еще в нашей семье никогда не забудут письмо твоего закадычного друга — Вовки Вардунаса (ныне известный кинодраматург. — А. В.).
Он в девятилетнем возрасте вынужден был уехать с родителями в Германию, его отец был военным. И Вовка прислал тебе первое письмо из-за рубежа. Текст, Андрюша, я помню до сих пор.
«Здравствуй, дорогой друг Андрей! Мне здесь скучно, поговорить не с кем — кругом одна немчура. А в заключение посылаю тебе стихи.
- Птичка прыгает в кусте
- С дребезделкой на хвосте.
Твой друг Вова».
Вова с детства был человеком юмористического склада, и это в дальнейшем сказалось на его профессии. Когда он стал кинодраматургом, то работал в основном над комедийными сюжетами. «Праздник Нептуна», «Фонтан», «Окно в Париж» — сценарии к этим фильмам написал твой друг.
Кстати, помнишь, ты тоже пытался сочинять стихи? Второклассником был, когда попросил у меня новую тетрадь.
«Зачем?» — спрашиваю. «Стихи записать», — спокойно отвечаешь ты. «Чьи?» — «Свои».
Через полчаса принес мне, как положено, подписанную «Тетрадь для стихатворений ученика 2 класса 329 школы Андрея Краско». Открываю с интересом. Вещь, можно сказать, программная.
- Написал я на абложки
- Ленин, Партия, сапожки.
«Да-а, парень, кажется, зря я тебе тетрадку дал». — «Почему?» — «За такие стихи в тюрьму посадить могут. Тебя-то по малости лет — вряд ли, а меня… Завязывай, сынок, с поэзией, пока не поздно».
Через пару дней ты принес на отцовский суд новые вирши:
- Учиться на пять, учиться на пять
- И никогда не унывать!!!
Слава богу, не стал ты дальше седлать Пегаса, сынок, — не помню уж, как я тебя отговорил…
У тебя всегда были очень хорошие друзья, творческие люди. Мне они очень нравились. Двое жили в нашем доме: Андрей Проничев и Вова Вардунас; в соседнем доме жил Леша Гаккель, с отцом которого я вместе учился в военно-морском училище. Леша стал капитаном дальнего плавания.
Недавно он рассказал мне, как вы с ним наладили «одежный бизнес».
В детстве я обучал тебя столярному ремеслу. Это то, что я мог тебе передать, потому что сам очень любил работать с деревом. Но когда ты стал шить — тут уж я удивился. Думаю, ты бы мог меня научить потом всем этим премудростям. Только вот у меня все времени не хватало. Меня радовало, что у тебя, сынок, руки растут, откуда нужно.
Так вот, Леша поведал мне, что вы сбывали сшитые тобой вещи как фирменные, якобы привезенные из загранплавания. Правильно, артист должен уметь приспособиться, разумеется не принося особого ущерба людям. Ведь предлагаемые обстоятельства — наша стихия. Характер персонажа, придуманный автором, артист должен пропустить через себя, стать этим человеком. Только когда судьба, мысли, чувства и поступки героя станут твоими, можно хорошо сыграть роль. И мне кажется, что артисты, которые остаются без ролей, без работы, не знают, чем им заняться, — неважные артисты, и время тут ни при чем. Тот десятилетний опыт, накопившийся у тебя за время, скажем так, неактерской работы, позволил тебе созреть не только как человеку, но и как артисту. У тебя накопилось в душе столько, что стоило сказать людям! Важно, что ты не озлобился, не ударился в панику, а просто занимался делом: шил одежду, делал оградки на могилках, зарабатывал извозом… Ты, Андрюша, остался человеком! Это достойно!
Думаю, когда ты впервые почувствовал, что люди тебя выделяют, ты понял, что наступило соответствие между восприятием тобой самого себя и тем, как воспринимали тебя люди. Ты понял, что живешь не зря, что действуешь правильно. Когда Людмила Павловна Шувалова, вдова Владислава Игнатьевича Стржельчика, посмотрела спектакль «Смерть Тарелкина», она сказала: «Эй, парень! Да ты же гений!» — и предложила тройственному союзу в лице Алисы Фрейндлих, Кирилла Лаврова и ее самой номинировать тебя на независимую актерскую премию. И вот объявили победителя: Андрей Краско. Здесь есть один маленький нюанс. Я когда-то работал в БДТ (Большом драматическом театре) и в свое время ушел от самого Товстоногова. Поэтому я допускал, что Кирилл Лавров может относиться ко мне, так сказать, не очень, потому что он, апологет товстоноговского духа, занял место художественного руководителя. Он имел полное право считать, что я ушел из театра неверно. Если ты по-настоящему любишь БДТ и Товстоногова, ты не имеешь права уходить — такова была позиция большинства. Сейчас я, Андрюша, впервые об этом говорю. Тем не менее фамилия Краско членов жюри не испугала, и Кирилл не противился. И это мне было очень приятно. Алиса Бруновна тогда сказала: «При чем тут ты? Неужели — гены?»
9 
