очень нудно 
14 
— Я вернусь на метро, — сказала я и пошла прочь.
— Она очень привлекательная женщина, — отреагировал Джефф тем же вечером на мой рассказ. — Учитывая ее возраст.
— Кирстен сидит на таблетках.
— Ты не знаешь этого наверняка.
— Я подозреваю. Эти ее изменения настроения. Я видела, как она принимает их. Колеса. Ты знаешь. Барбитураты. Снотворное.
— Каждый закидывается чем-нибудь. Ты куришь травку.
— Но я в здравом уме.
— Может, и не будешь, когда доживешь до ее лет. Плохо только вот с ее сыном.
— Плохо с твоим отцом.
— Тим с ней справится.
— Ему, возможно, придется нанять для нее убийцу.
Уставившись на меня, Джефф произнес:
— Что за чушь ты несешь!
— Она неуправляема. А что случится, когда узнает этот псих Скачущий Билл?
— Мне показалось, ты сказала…
— Он выйдет. Содержание в Павильоне Гувера стоит тысячи долларов. Не продержишься и четырех дней. Я знала людей, которые заходили к ним через парадный вход, а вылетали через черный. Кирстен не сможет содержать его там даже со всеми финансовыми средствами Калифорнийской епархии. Со дня на день он выскочит оттуда в рессорных башмаках-кенгуру, вращая глазами — этого Тиму только и не хватало. Сначала я знакомлю ее с Тимом, затем она рассказывает мне о своем сыне-безумце. Однажды воскресным утром Тим будет читать проповедь в соборе Божественной Благодати, а этот псих вдруг встанет, и Бог наделит его даром говорения на языках — и это послужит концом карьеры самого выдающегося епископа Америки.
— Вся жизнь — это риск.
— Возможно, доктор Кинг именно это и сказал в последнее утро своей жизни. Все они, кроме Тима, так или иначе уже мертвы. Кинг мертв, Бобби Кеннеди и Джек Кеннеди мертвы. Я подставила твоего отца. — Я поняла это в тот вечер, когда сидела со своим мужем в нашей маленькой гостиной. — Билл перестает мыться, он перестает выбрасывать мусор, он пишет письма — что еще ты хочешь узнать? Может, прямо сейчас он пишет письмо Папе. Может к нему в палату через стену вошли марсиане и рассказали о его матери и твоем отце. Боже. И эту кашу заварила я. — Я полезла под диван за своей банкой из-под пива с травой.
— Не накуривайся, пожалуйста.
Ты беспокоишься обо мне, подумала я, когда безумие охватывает наших друзей.
— Один косяк, — ответила я. — Полкосяка. Я пыхну. Одну затяжку. Я просто посмотрю на косяк. Я притворюсь, что смотрю на косяк. — Я выудила пустую банку. Должно быть, я перепрятала свою заначку, сказала я себе. В более безопасное место. Помню, посреди ночи я решила, что меня собираются обокрасть чудовища. Входит Безумная Маргарет из «Руддигора», воплощение сценического безумия, или что там выражал Гилберт.
— Наверное, я все скурила, — объяснила я.
И ведь не помню, подумала я, потому что вот что марихуана творит с вами: она убивает на хер, вашу кратковременную память. Может, я выкурила пять минут назад и уже забыла.
— Ты напрашиваешься на неприятности, — изрек Джефф. — Мне нравится Кирстен. Думаю, все будет хорошо. Тим скучает по моей матери.
Тим скучает по траханью, сказала я себе.
— Она в самом деле чокнутая баба, — продолжила я вслух. — Мне пришлось возвращаться домой на черепашьем поезде. Это отняло два часа. Я собираюсь поговорить с твоим отцом.
— Нет, не собираешься.
— Я сделаю это. Я ответственная. Моя заначка за стереопроигрывателем. Я собираюсь совершенно убраться, позвонить Тиму и сказать ему, что… — Я заколебалась, и затем меня сокрушило ощущение тщетности этого. Мне захотелось разрыдаться. Я уселась и достала «клинекс». — Черт бы все это побрал. Жарить беконы[24] — не та игра, в которую полагается играть епископам. Если бы я знала, что он так считает…
— «Жарить беконы»? — удивленно переспросил Джефф.
— Меня пугает патология. Я чувствую патологию. Я чувствую, что высокопрофессиональные, ответственные люди губят свою жизнь в обмен на горячее тело, временно горячее тело. Я даже не чувствую, что тела остаются горячими, коли на то пошло. Я чувствую, все остывает. Подобную кратковременную связь можно заводить, только если сидишь на наркоте и мыслишь на часы вперед. Эти же люди обязаны мыслить на десятилетия вперед. На целые жизни вперед. Они встречаются в ресторане, принадлежащем Фреду Убийце — этому сущему дурному предзнаменованию, этому призраку Беркли, вернувшемуся всех нас перебить, — а когда выходят оттуда, у них уже есть номера телефонов друг друга, дельце сделано. Я всего лишь хотела помочь движению в защиту прав женщин, но потом все меня надули, и ты в том числе. Ты был там. Ты видел, как это происходило. Я видела, как это происходило. Я была такая же сумасшедшая, как и все вы. Я предложила Фреду, агенту Советов, сфотографироваться с епископом Калифорнийской епархии — должно быть, они были в платьях, согласно моей логике. Беда с явно надвигающимся крахом в том… — Я вытерла глаза. — Боже, пожалуйста, помоги мне найти мою травку. Джефф, посмотри за приемником. Она в сумке Карла, белая такая сумка. Ладно?
14 
