54 
У подъезда пузатый старик в перепачканной машинным маслом сетчатой майке копался в двигателе горбатого «москвича». Вид у него был сосредоточенный, как у хирурга, проводящего операцию на сердце, руки лоснились от масла, а на загорелом лбу чернели оставленные грязными пальцами полосы. Старик глухо лязгал железом и вполголоса ругался на чем свет стоит. На траве возле него лежала невообразимо грязная головка блока цилиндров, и Мещеряков, проходя мимо, сочувственно поморщился.
За «москвичом», забравшись двумя колесами на газон, стояли чьи-то ржавые «Жигули». Машина показалась полковнику знакомой, но он так и не смог вспомнить, где ее видел. В конце концов он махнул рукой: все старые автомобили чем-то похожи друг на друга. В Москве их просто уйма, и немудрено, что ему мерещится черт знает что…
Бросив дымящийся окурок на асфальт, Мещеряков толкнул облупившуюся дверь и вошел в подъезд. В узком, провонявшем кошками тамбуре он задержался и посмотрел назад через мутное треснувшее стекло, вставленное в верхнюю половину двери. «Конспирация, батенька», — с отвращением подумал он и вынул из кармана плоский латунный ключ, который отпирал дверь подвала.
Вставив ключ в прорезь замка, полковник с легким удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Впрочем, волноваться не стоило; помимо бомбоубежища внизу располагались кладовки, где жильцы дома, как водится, хранили разнообразный хлам, для которого не нашлось места в их квартирах. Видимо, кто-то из них был сейчас в подвале, и задача полковника состояла лишь в том, чтобы не столкнуться с этим хозяйственным аборигеном на узкой лестнице. Подобная встреча вызвала бы у последнего массу ненужных вопросов и подозрений, поскольку полковник Мещеряков в своем строгом деловом костюме слишком мало напоминал сантехника или электрика.
Он осторожно открыл дверь и прислушался. Внизу было тихо и почему-то темно. Полковник ожидал увидеть полоску света, пробивавшуюся из коридора, который вел к кладовкам, но света не было. Мещеряков пожал плечами: подумаешь, событие! Кто-то просто забыл запереть дверь подвала, вот и все. И нечего разводить детективщину на пустом месте. Нормальные люди, не обремененные знанием государственных секретов и необходимостью контролировать каждый свой шаг, сплошь и рядом о чем-нибудь забывают, и мир от этого даже не думает рушиться. Нет никого внизу, и слава Богу.
Полковник беззвучно притворил за собой дверь, повернул барашек замка и вынул из внутреннего кармана пиджака цилиндрический фонарик. Бледный луч скользнул по стенам и уперся в выщербленные ступеньки. На ступеньках было полно самого разнообразного мусора, и в этом мусоре Мещеряков насчитал не менее десятка окурков сигарет с необычным темно-шоколадным фильтром. Это была «Новость» — марка сигарет, которую Арбуз по неизвестным причинам предпочитал всем остальным сортам курева. Некоторые окурки выглядели совсем свежими, другие уже успели посереть от пыли: Арбуз разбрасывал их здесь в течение нескольких месяцев, выдавая тем самым свое присутствие вопреки полученным от Мещерякова инструкциям. «Конспирация, блин», — сердито подумал Мещеряков и стал спускаться вниз вслед за пляшущим пятном электрического света, стараясь держаться подальше от стен из опасения выпачкать мелом пиджак.
На лестнице воняло застоявшимся табачным дымом, и с каждым шагом этот запах становился все плотнее и гуще. Мещеряков повел лучом фонарика, пока тот не уперся в массивную стальную дверь бомбоубежища. Дверь была приоткрыта, между нею и стальным косяком чернела узкая щель, толстые рычаги запоров бессильно повисли. Чертов разгильдяй, подумал полковник, имея в виду Арбуза. Нашел время проветривать! Хоть бы верхнюю дверь потрудился запереть…
Он спустился еще на две ступеньки и снова остановился, сообразив, что в бомбоубежище темно. Получалось, что Арбуз сидит в кромешной темноте с открытой дверью, чего за ним, в общем-то, не водилось. Впрочем, кто его знает? Лишившись своего компьютера. Арбуз превратился в калеку, и поди угадай, что могло прийти ему в голову с горя. Может, он вообще напился до бесчувствия и сейчас дрыхнет в своем кресле, уронив лохматую голову на мертвые клавиши… Ведь компьютер был неотъемлемой частью его организма, и то, что произошло сегодня ночью, напоминало грубую ампутацию. Мещерякову трудно было понять чувства Арбуза до конца, но сейчас он испытал острый укол сочувствия и даже, черт подери, вины перед этим косматым хакером, временно утратившим смысл своего существования.
54 
