92 
– Дадно, будем надеяться, что твой план сработает более успешно с берсеркером, чем, например, с беременностью.
– С Ахиллесом все будет в порядке, – твердо заявила Катрина.
Подруги уставились на огонь, понемногу прихлебывая вино.
– Ты намерена остаться с ним? – спросила наконец Джаскелина.
– Да. – Кэт посмотрела на свою лучшую подругу, – А ты что намерена делать?
Джаки вздохнула.
– Как это ни печально, однако похоже на то, что я собираюсь провести остаток жизни в белом теле.
Катрина расхохоталась и обняла подругу за плечи.
– Ну, мы можем заставить тебя немножко потемнеть... например, с помощью загара. Тебе станет от этого легче?
– Черт побери, конечно нет! Я не из тех белых дурочек, которые поджариваются на солнце, а потом, когда им исполняется сорок, выглядят как пересушенный бифштекс. Я слишком разумна для такого. Сколько раз я с тобой ругалась из-за того, что ты долго держишь на солнце свою задницу?
– Даже и не сосчитать, честно говоря.
– Вот именно. Я, черт побери, очень хорошо знаю, к чему это приводит. Сказать, кого мне напоминают все эти белые глупышки, которые часами лежат на солнце?
– Индюшек, которые тонут под дождем, потому что слишком глупы, чтобы спрятаться куда-нибудь, – с готовностью ответила Катрина.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Джаки.
– Да ты сто миллионов раз называла меня безмозглой индюшкой!
– Ну да, потому что тебе нужно было уносить свою белую задницу с солнцепека.
Катрина вдруг вгляделась в подругу.
– В чем дело? – спросила Джаки.
– Что-то мне твои щеки кажутся слишком розовыми. Как будто солнцем обожгло.
– Ох, дерьмо собачье! Да у меня просто здоровый цвет лица!
– Ага, вот так и начинается одержимость, – самодовольным тоном произнесла Кэт.
Женщины посмотрели друг на друга и громко расхохотались.
Справившись наконец с приступом смеха, Катрина вытерла глаза и оглядела пространство вокруг костра, заполненное обычными группами пленниц, сидевшими как можно дальше от Катрины и Джаки.
– Интересно, где это запропали Ахиллес с Патроклом? – пробормотала Кэт.
– Будем надеяться, что Ахиллес сумеет добавить рассудка в толстый череп Патрокла.
– Эй, что происходит?
– Патрокл уже с ума сходит из-за того, что ему не удается подраться. Похоже, сегодня в роли Супермена выступает Одиссей: никто не смеет задеть его, никто не может его ранить, и он ведет своих людей, взяв на себя всю ответственность. Поговаривают, что они могут и победить, если продолжат в том же духе.
– Они, то есть греки?
– Ну да.
– Хм... Ну, это хорошо. Я так думаю. Ведь богини хотели, чтобы война наконец закончилась. И если Одиссеи, вдруг ставший неукротимым, доведет ее до конца, то чего еще нужно? А Патрокл-то тут при чем? Какие у него проблемы?
– Да никаких проблем, если не считать того, что ему хочется, чтобы Ахиллес и его мирмидоняне присоединились к остальным. Он говорит, что тогда они уж наверняка быстро победят.
– Ох, – тихонько выдохнула Катрина.
– Вот именно, ох.
– Как ты думаешь, я должна позволить ему это? Позволить снова сражаться?
– Но ведь твой парень очень даже может погибнуть, если продолжит воевать, так?
Кэт кивнула.
– Я не слишком хорошо помню эту дурацкую «Илиаду», но есть там кое-что такое, что трудно было бы забыть. Ахиллес погибает во время Троянской войны.
– Тогда – нет, – решительно заявила Джаскелина. – Не позволяй ему сражаться. Ты только-только нашла его, и тебе пришлось вообще перебраться в другой мир, чтобы очутиться рядом с ним. И потерять его так быстро? Я знаю, что мне бы, например, не хотелось терять Патрокла так скоро. Я не хочу, чтобы этот дурак воевал.
– Ладно, тогда я буду придерживаться первоначального плана и сделаю все, чтобы удержать Ахиллеса в стороне от военных действий.
– Мне это вполне нравится.
– Давай за это выпьем.
– Это мне тоже нравится.
Они опять сдвинули кубки и приготовились ждать своих мужчин.
– Ну, лохматые мошонки сатиров, ты была права!
Венера беспокойно расхаживала взад-вперед по личной комнате богини Геры в ее храме на Олимпе. В оракуле королевы богов кружился водоворот картин: Одиссей вел греков, одерживая над троянцами одну побед за другой.
– Афина действительно даровала ему нечто большее нежели свои божественные ласки. Этот человек стал воистину непобедим!
92 
