109 
Выиграв таким образом пару секунд, Бестужев резким взмахом освободил клинок от трости и молниеносно сделал пару выпадов по всем правилам фехтовального искусства – кольнул типа со стяжком в правую руку повыше локтя и распорол ему щеку. Заорав, парень выпустил дубинку, Бестужев, не тратя времени, насел, крутя клинком, оттесняя их от упавшей дубинки, чертя зигзаги у самых глаз сверкающим тонким острием. Оказавшись рядом с опамятовавшимся обладателем гирьки, безо всякого джентльменства пнул его в то место, которое мужчины – не считая евнухов – берегут пуще глаза. Чуть промахнулся, но и этого хватило – парень завопил, согнувшись в три погибели, временно выпал из игры.
Остальные двое, хотя и обескураженные внезапной атакой, что-то не выглядели проигравшими. Лишь отступили, сторожко ловя каждое его движение. Один полез во внутренний карман, торопливо пытаясь что-то оттуда выдернуть…
Сосновые лапы затрещали, словно под порывом урагана. Высокая фигура, проломившись сквозь них, одним прыжком оказалась рядом. Васька Зыгало навалился на ближайшего, словно пудовая гиря – на подушку. Сбил с ног, придавил. Рядом ошалело залился длиннющей трелью полицейский свисток, из-за сосны выскочила вторая фигура в белой гимнастерке, поменьше и гораздо щуплее, – ага, Мишкин…
Затопотали убегающие. Поблизости, за деревьями, раздались два выстрела – браунинг, определил Бестужев по звуку. Он на шаг отступил, опустив клинок. Меж тем все было кончено: Зыгало лежал на пойманном и, пыхтя, заворачивал ему руки за спину, Мишкин азартно притопывал над ними, по инерции дуя в свисток. На дорожку выскочил пристав Мигуля с пистолетом в лапе.
– Не попал, – выдохнул он, отдуваясь. – Припустили в чащобу, аж пятки засверкали… Целы, Алексей Воинович?
– Как ни удивительно… – криво усмехнулся Бестужев, подбирая трость-ножны.
Вряд ли Даник с Мельниковым успели бы все устроить столь оперативно – следовательно, его давно уже поджидали эти трое. Именно его. И знали, что он на свадьбе, что в гостиницу наверняка пойдет кратчайшей дорогой, через парк…
– А подними-ка, Васька, этого шустрика, – распорядился Мигуля. – Ба, какая встреча! Митрий Микитич! Ты что ж это, сукин кот, днем аршином играешь, а ночью – кистеньком?
– Бес попутал, Ермолай Лукич… – задушенным голосом отозвался пойманный. – Спьяну всё…
– Подыми его, Васька, – сказал пристав и принялся шумно обнюхивать пленника. – Присутствует сивушный запашок, да. Только странный какой-то, Митенька, – во-первых, свежий, во-вторых, впечатление такое, что ты не в рот лил, а на поддевку, чтобы пахло… А из пасти не особенно-то и пахнет, от одежи больше…
– Кто это? – спросил Бестужев, отведя пристава в сторонку.
– Митька, – ответил тот. – Даников приказчик. До сих пор в подобных забавах не замечен, разве что в пивной подраться с такими же… Эх, ротмистр, черт вас понес в парк об эту пору, здесь грабят вовсю…
– Думаете, это грабители? – пожал плечами Бестужев. – Мне кажется иначе…
– Да и мне тоже, – сказал Мигуля. – Под грабителей, чувствую. Вот только если бы нашли вас поутру с разбитой головой и с вывернутыми карманами, никто бы не удивился и политику пришивать не стал – место известное и опасное…
– Как вы здесь оказались?
– А вот это, Алексей Воинович, и есть темная сторона дела, – серьезно ответил Мигуля. – Подбегает ко мне в курительной неизвестный субъект, совершенно неприметной внешности, и шепчет: «Бегите, пристав, в парке вашего ротмистра убивают!» И исчез, аки привидение. Неприметный, я и не вспомню теперь его рожу… Ну, пара пистолетов всегда со мной, досылаю патрон и бегу. А тут Васька с Мишкиным – им тоже некий неприметный шепнул, что в парке неподалеку убивают господина жандармского ротмистра…
– Интересно… – задумчиво протянул Бестужев. – Похоже, у меня тут есть не только неизвестные враги, но и неизвестные благодетели. В толк не возьму, кто бы это мог быть…
– Поедете со мной в часть? Я его сейчас в оборот возьму…
– Я вас прошу, Ермолай Лукич, подождите до утра, – твердо сказал Бестужев. – Слышали, что он нам преподнес? Чувствую, будет тупо стоять на своем: спьяну решили пошалить с прохожим… Пусть до утра посидит в надежном месте, помучится неизвестностью. Те, что с ним были, наверняка столь же невысокого полета птички. Нам не они нужны. А утром, получив ответ из Петербурга, и начнем, благословясь. У вас случайно нет людей, пригодных для наружного наблюдения?
109 
