Последние отзывы

  27  

Шухлик развесил уши — одно с другим в этом рассказе никак не сходилось. Даже у тушканчика было понятней! Если дедушка потерял дар речи, то каким, простите, образом высказывался о фруктах и овощах? И на чём летел из Испании? Билет, что ли, купил на самолёт?

— Какой острый ум! — воскликнул дайди. — Настолько острый, что, как иголка, прошивает материю насквозь, не замечая, увы, сути. Неужели стоит обращать внимание на всякие пустые мелочи, когда речь идёт о вашем родном дедушке? Впрочем, в те далёкие годы я тоже был довольно глупым молодым человеком и не знал, что некоторые ослы замечательно летают. Какие там самолёты? Ваш дедушка Буррито носился в небе, как неопознанный объект! Мы посетили сотни стран! Проснувшись у меня в кибитке, мы завтракали на гавайских островах, посреди Тихого океана!

Диван-биби поднялся и, взволнованный, обежал три раза вокруг платана.

— Хотел бы я иметь такого дедушку! — сказал он, вернувшись в слезах.

— Осла? — не понял Шухлик.

— А кто, по-вашему, лучше: дедушка-осёл или осёл- дедушка?

Шухлик отчаянно задумался. В этом вопросе виднелась какая-то заковырка, вроде занозы, и не хотелось ударить в грязь лицом.

— У меня ни того, ни другого не было, — признался он. — Если не считать хозяина Дурды, которого я уже простил — и как дедушку, и как осла.

— Однако мы отвлеклись, — заметил дайди, прислушиваясь к дыханию засыпающего сада.

Потом внимательно посмотрел на Шухлика, будто определял, созрел ли рыжий ослик для его рассказа. Поймёт ли? Поверит ли?

— Как много неверующих в этом мире! — огорчённо всплеснул он руками. — Живут одним разумом, а то, что туда не помещается, отвергают. Их души, способные вырастить сад, дремлют без дела. Отсюда все горести и печали!

Дайди снова присел под платан и нахмурился:

— Вот и мой родной дедушка Олим, большой учёный, никак не верил, что осёл Буррито умеет летать. Тогда я предложил ему усесться позади меня, но не открывать глаза во время полёта. Ещё хорошо, что с двумя седоками Буррито не мог подняться за облака.

Мы устремились к океану примерно на той высоте, где порхают мелкие птички, вроде воробьев. К несчастью, мой упрямейший дедушка любил, как говорится, всё потрогать пальцем. Мало ли что ветер свистит в ушах, а ноги болтаются, не доставая земли? Наверняка, это какой-то фокус, надувательство!

Словом, огляделся дедушка и тут же свалился с ослиной спины, угодив именно на тот гавайский остров, где людоеды скушали знаменитого адмирала Кука. Получив неожиданный подарок с неба, они, не мешкая, развели костёр, а дедушку Олима привязали вот к этому самому дереву.

Дайди кивнул на платан. И он зазвенел громче, будто извиняясь каждым листочком, что вырос среди людоедов.

— Неужто сожрали?! — ахнул Шухлик.

— Не всё так быстро! — ответил Диван-биби. — Людоеды не совсем уж дикие. У них тоже свои порядки и правила. Они хотели приготовить моего дедушку, соблюдая все старинные рецепты. Для людоедов — что учёный Олим, что адмирал Кук — безразлично! Главное, приправа. Пока они старательно перетирали какие-то корешки и травки, мы с Буррито кружили над островом, думая, как выручить дедушку.

Шухлик нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая услышать окончание. Сердце его замирало. Он так живо представлял обречённого на съедение дедушку, ощущал запах костра и острый аромат приправы! Ему казалось, что он сам, рыжий ослик, привязан к дереву, а вокруг кровожадные рожи.

— Но почему бы не договориться? — пытался убедить себя Шухлик. — Обменять дедушку Олима на картошку или бананы!

— Увы, напрасны переговоры с голодными людоедами! — пресёк его надежды Диван-биби. — Ничего не хотели в обмен. Твой дедушка, бесстрашный осёл Буррито, даже себя предлагал! Но людоеды нас осмеяли. "Мы же не ослоеды!" — орали они, стараясь между делом сшибить меня камнем.

Дивана-биби тоже, видимо, разволновали воспоминания.

— Собрал я все свои силы, всю свою веру! — возвысил дайди голос. — Крошку за крошкой, крупицу а крупицей, как в голодный год подбирают последние колосья с поля! И громко приказал дедушке Олиму подняться в воздух и следовать за нами. Но его так крепко привязали, что взлетел он вместе с платаном, лишив людоедов не только обеда, но и священного дерева.

— У-ф-ф! — отдышался ослик. — Какой счастливый конец!

— Пожалуй, это только начало, — улыбнулся Диван- биби. — Как видишь, платан укоренился рядом с моей кибиткой, став стержнем, или позвоночником, будущего сада Багишамал.

  27