54 
— По-моему, даже среди воров существует своеобразное понятие о чести.
Селестино рассмеялся, локтем подталкивая Никколо. Адам предположил, что Эрве сплутует, но лишь в первой партии. Потом он сам перетасует колоду.
— Пикет?
Адам со скучающим видом кивнул, вытянул ноги и откинулся на спинку стула. Остальные сгрудились вокруг. Только Уго держался так близко к Рейне, что та ощущала запах бренди у него изо рта.
Если граф выиграет, я покончу с собой. В этот момент она ясно осознала, что, даже если граф выйдет победителем, маркиз вступит с ним в поединок. А потом и со всеми остальными членами клуба и его не выпустят отсюда живым.
Граф легко выиграл первый роббер, как и предполагал Адам, набрав свыше сотни очков. Адам играл, как обычно, зная, что граф полагается не на хладнокровный расчет, а на удачу. Впрочем, если ему выпадут плохие карты, он проиграет, несмотря на все умение.
Следующий роббер выиграл Адам, но получил лишь несколько очков. Он постарался снять карты после того, как граф перетасовал колоду.
Эрве, мельком посмотрев в карты, поднял глаза на маркиза. Тот вел себя так, словно ему чертовски все надоело и безразлично, кто выиграет. Но во взгляде светилось нечто, насторожившее графа. Девушка же стояла неподвижно, как статуя, с лицом белее итальянского мрамора. Да, гордости у нее не отнимешь! А Эрве всегда восхищался этим качеством в людях.
— Как моя квинта[13], Эрве?
Граф с трудом сосредоточился на игре и вздрогнул, неожиданно поняв, что, несмотря на все очевидные признаки неопытности, маркиз оказался игроком, с которым следует считаться.
— Да… хорошие карты, — медленно выговорил граф.
— А мой терц[14]?
— Еще лучше, — выдавил Эрве. Маркиз выложил на стол остальные карты, и Эрве увидел, что имеет дело с настоящим мастером.
— Насколько я понимаю, победа за мной, граф, — небрежно бросил Адам. — Играй мы на деньги, я смог бы купить новый жилет. Но получилось так, что я стал всего-навсего обладателем глупенькой девчонки.
— Я заплачу вам за нее золотом.
— Не стоит. Прежде чем вернуть ее в отчий дом, я хочу преподать ей урок наслаждения. Не причини я ей столько боли в первый раз, клянусь, вы бы не услыхали от нее ни единого вскрика!
Граф с грохотом отбросил стул и сжал кулаки. На мгновение Адаму показалось, что поединок неминуем.
— Благодарю за прекрасный подарок, Эрве, — спокойно сказал он. — Теперь мой долг отплатить тебе чем-то… особенным.
Эрве почувствовал, как горечь унижения чуть отступила.
— Надеюсь, вы покажете шлюшке всю глупость ее вызывающего поведения?
Адам медленно поднялся, опираясь руками о стол.
— Я поставлю на ней свое тавро, друг мой. Можете быть уверены, она никому ничего не скажет о сегодняшней ночи.
— Прекрасно, — прохрипел Эрве. — Возьмите ее, она ваша!
Полчаса спустя Адам спешился у своего дома и, подхватив Рейну, понес к двери.
— Нет, — предупредил он, когда она стала вырываться, — не сейчас, малышка. Подожди, пока мы не войдем. В Неаполе слишком много любопытных глаз и ушей.
В передней уже ждал Даниеле.
— Милорд!
— Даниеле, — перебил Адам, — я рад, что ты здесь. Видишь ли, — объяснил он, заметив ошеломленное выражение лица Даниеле, — нам пришлось немало пережить сегодня. Проверь, не следят ли за домом незваные гости. Вполне возможно, дорогой граф послал за нами своих ищеек!
Даниеле испытующе взглянул на хозяина, кивнул и бесшумно выскользнул на улицу. Адам внес девушку в маленькую гостиную и осторожно усадил на диван.
— Тебе не помешает выпить немного бренди, Рейна, — произнес он, подходя к буфету.
— Вы действительно считаете, что граф велел следить за нами?
Адам пожал плечами:
— Не надо его недооценивать. Я не сомневался, что он полностью доверяет мне, но, как оказалось, ошибался.
— Вы отвезете меня домой?
— Да, но не сразу. Эрве уверен, что мы проведем здесь еще часа два. Вот, дорогая, выпей.
Жидкость обожгла горло, огненным комом опустилась в желудок. Рейна набрала в грудь побольше воздуха и отставила бокал.
— Я безмерно рада, что вы так хорошо играете в пикет, Пьетро.
Адам сел рядом и начал растирать ее застывшие руки.
— Я всегда позволял графу выигрывать. Какой удар по его самолюбию! Странно, что в нем еще осталось нечто похожее на благородство.
— Что вы там делали, Пьетро?
Адам вздохнул, зная, что не сможет отмахнуться от Рейны.
54 
