33 
— Спокойно, Элизабет, не говорите ничего. Давайте уйдем отсюда.
Элизабет чувствовала руку Хелен на своем локте и следовала за ней, как несмышленое дитя. Она слышала за своей спиной нарастающий гул голосов. Ей хотелось умереть. Это никогда, никогда не прекратится. Как только они оказались на улице, она увидела сцену, достойную лучшего фильма Голливуда. Адриан тряс Кэтрин за плечи, а Чэд Уолтере просто стоял рядом с насмешливой улыбкой на губах. Группа зевак собралась, чтобы поглазеть на пикантную сцену.
Скоро появится полиция, думала Элизабет, и вездесущие журналисты и газетчики. О Боже!
Она услышала свой собственный голос, громкий и пронзительный;
— Пойдемте, Адриан. Сейчас же и поскорее. Отпустите ее.
Адриан выпустил Кэтрин и почувствовал, как ее длинные ногти прогулялись по его щеке, оставляя след.
— Ты, чертова сука, — сказал он, повернулся на каблуках и стремительно направился к Элизабет и Хелен.
— Пожалуйста, отвезите меня домой, — сказала Элизабет, сама удивляясь тому, что в ее голосе появилась извиняющаяся нотка, и сожалея об этом.
— Да, думаю, нам пора убираться отсюда, — ответил Адриан и крепко взял обеих женщин под руки.
— Как вы, Элизабет?
— Да, Хелен, — начала она, поворачиваясь к побелевшей, как мел, жене Адриана. — Мне жаль. Пожалуйста…
Хелен молчала. С ней никогда ничего подобного не случалось. Боже мой, она выросла в Форт-Уорте, в Техасе. Отец ее был профессором математики, сама она только однажды стала объектом общественного внимания, когда в средней школе ей присудили почетное звание Девушки месяца, да и то это было не во время семестра, а в августе. Она чувствовала себя странно, будто ее лишили тела, как сквозь туман до нее донесся голос Адриана, потом Элизабет.
Хелен подняла голову и посмотрела прямо в глаза Элизабет:
— Я не хочу больше вас видеть. Никогда.
— Хелен, Элизабет не виновата!
Она отмахнулась от мужа и одна пошла по улице.
Элизабет прислонилась к кирпичной стене и начала оседать. Растерянный Адриан не знал, что делать, кого из них оставить?
И начала смеяться.
— Пойдемте, Адриан, найдем такси, потом позаботитесь о Хелен.
Элизабет все еще смеялась, когда Адриан помог ей сесть в такси и назвал шоферу адрес.
— Эй, леди, с вами все в порядке?
Какой смешной акцент у шофера, видимо, он из Бронкса [18].
— Да, — ответила она. — Мне повезло. В течение следующих трех дней Элизабет не выходила из дома. Чудовищная сцена, конечно, была описана во всех газетах, но бедняжка в них не заглядывала. Коги сказал Гэлэхеру, чтобы тот оберегал ее от репортеров, а сам, включив автоответчик, просматривал всю корреспонденцию и передавал только то, что считал нужным, и только от тех людей, которым доверял.
Роуи вернулся из Сан-Франциско во вторник на следующей неделе и тотчас же пришел к Элизабет. Гэлэхер смотрел на него так, будто он был спасителем всего человечества.
Увидев Элизабет, Роуи ахнул — она выглядела так, будто прошла через муки ада и не хотела его покидать.
Держа ее в своих объятиях, он не говорил ничего. Она молчала. Ни слезинки. Роуи отослал Коги и миссис Джефферсон, горничную, и уложил Элизабет в постель. Он не занимался с ней любовью, а просто лежал рядом и нежно гладил спину. Боже, у него возникло ощущение, что она похудела фунтов на двадцать — такая тонкая и бледная, почти бескостная. У него появилось такое чувство, что он мог дотронуться до ее боли и узнать, какая она на ощупь.
Наконец он тихо произнес:
— Ладно, Элизабет, достаточно. Кэтрин — исковерканная, больная кокаинистка. Тебе надо собраться с силами и вернуться к своим делам. Сейчас мы куда-нибудь пойдем, если хочешь, поедем в Нью-Джерси или куда угодно в другое место. Но мы должны выйти из дома.
— Я хочу поехать в “Хобокен”, — сказала она, и они отправились в маленький итальянский ресторанчик, где кухня оказалась на удивление хорошей, и они назвали ресторан “Хобокенской находкой”.
Элизабет получила письмо с извинением от Хелен Марш, доставленное смущенным Адрианом.
— Скажите Хелен, чтобы она забыла об этом, — сказала Элизабет, похлопывая его по массивному плечу. — Я ее ничуть не осуждаю и понимаю, как ужасно оказаться в центре скандала.
Она судорожно и глубоко вздохнула и улыбнулась вымученной улыбкой.
— Ну, так что у нас происходит?
Джонатан Харли знал, что ему суждено потерять контрольный пакет акций; У него не хватало денег, чтобы выкупить акции и получить перевес. Свободных денег — ноль, в этом отношении он был почти банкрот. И планы расширения компании тоже оказались под угрозой — они просто не могли теперь осуществиться, все полетело вверх тормашками. Роз ушла, и Пилсоны сосредоточили на нем всю свою ярость. А ему хотелось только одного — чтобы все оставили его в покое.
33 
