48 
Дорогу перекрыли гаишные «Жигули» с «красным фонарем», так называл проблесковый маячок красного цвета Каменев, а машину — «шмаровозом». Из салона тяжело вышел грузный капитан, опоясанный белой портупеей. «Как надену портупею, так тупею и тупею».
— Ваши документы, гражданин.
Решетников достал из «бардачка» международные права в пластике — Валя Александров сделал им всем такие бесплатно.
— Вы что же правила нарушаете?
— А что я нарушил-то, капитан? — не сразу сообразил Решетников.
— Стоянка здесь запрещена. Вы знак видели?
— А я не ставил машину на стоянку. Остановился и двигатель не глушил. Не дольше минуты…
— Дольше. Зачем врете-то? Я же на противоположной стороне стоял и все видел. Будем штраф платить или как?
— А «или как» — что?
— Заберу у вас права, лекцию о Правилах дорожного движения послушаете, не помешает.
«Вот, падла, — подумал бывший майор милиции Решетников. — Только и знают, что штрафы брать и чего-нибудь лишать — то денег, то прав, то лицензий. Мусора поганые!..»
— Может, простите? — скрепя сердце не дал воли эмоциям. — Денег у меня негусто, и права нужны. Видите, на чем езжу?
— Вижу. Не «Мерседес». Поэтому и возьму минимально, чтобы думали в другой раз, где останавливаться.
— Сколько?
Решетников достал кошелек, отсчитал сотню: «Гавкнулась Ванькина книжка!» — подумал. Дождался, пока капитан выпишет квитанцию.
Он миновал Щелковское шоссе, проехал мимо гастронома «Черкизовский», справа по ходу замелькали набиравшие силу деревца Лосиного острова.
«Она проводила Леонтия, — незаметно вернулся к прерванным размышлениям, — заложила его мне… поехала на дачу, чтобы забрать деньги… Вот оно, вот оно, вот оно — близко, тепло, еще теплее… По ее расчету, когда объявится Богданович, у него на хвосте будут висеть сыщики, контролировать каждый его шаг, он не хватится денег, а если хватится и не найдет, то шуметь не будет… или… или подумает, что попался, заметив слежку, притихнет… А?! Ай да Решетников!.. Почти жарко. Почти… Но, приехав на дачу, Кира денег не нашла. «Лепаж» был, а денег не было. И что?.. Она поняла, что Богданович ее обманул, и застрелилась?.. Стоп, стоп, стоп!.. А когда он их, собственно, мог забрать? Если они вечером накануне отъезда, то есть во вторник, спрятали деньги на даче, а назавтра, в среду, в двенадцать десять он отбыл в командировку, то, выходит, никак не мог. Нет, не мог! Но мог поручить это сделать своему сообщнику. Или сообщникам, так?.. Вполне!
Выяснить, кто такой Ричард Шелуденко.
Выяснить, кто такой «сосед слева» — Ребров».
На пересечении с проспектом Мира Решетников чуть не врезался в «Тойоту» — едва успел затормозить. Чертыхнувшись, стал отчитывать себя за то, что не в состоянии отделаться от проклятых раздумий, убеждать себя, что он уже не мент, который работает за зарплату. Клиентка мертва, а нет клиентки, нет и поручения, пусть Кокорин голову ломает. Но воспоминание о Кокорине всколыхнуло неприятный осадок в душе, словно в чай положили слишком много бергамотового масла и от этого он стал приторным, как духи «Коти».
«А что как эти деньги предназначались для взяток в Архангельске, — подумал он. — Если да, то предыдущая версия отпадает — тогда он забрал их с собой и ни в каком тайнике не прятал… И не странно ли, почему генеральный директор лично поехал заключать договора о поставках рыбы. Неужели для этих целей штатное расписание не предусматривает какого-нибудь менеджера по поставкам? Если да, то кто был инициатором командировки? Богданович?
Почему поехал поездом, который идет… (Выяснить, сколько идет поезд до Архангельска.) Он же деловой человек и деньги на дорогу тратит не свои. (Выяснить, летная ли погода была, потому что, если погода была нелетной, тогда, конечно, он не стал рисковать…)»
Решетников миновал Леоновское кладбище, перестроился в крайний правый ряд, проехал по Березовой аллее, проскочил через Лихоборский мост. Стрелка на топливном индикаторе балансировала между нулем и первым делением, того и гляди, должна была замигать лампочка. Решетников свернул в Сигнальный проезд и залил в бак двадцать литров бензина.
Снова заблестели купола церкви, через несколько километров показалась знакомая ограда интерната. Он остановился напротив фасада, там же, где останавливался всегда, заглушил двигатель, но выйти из салона не успел: в кармане зазвонил телефон.
48 
