Последние отзывы

  43  

— Я уверен, что вы знаете, как предотвратить это.

— По вопросам примерного поведения мне нет необходимости просить у кого-либо совета, — холодно ответила я.

— Это правда, я знаю. Но не будете ли вы испытывать раскаяние, если австро-французский союз разорвется из-за вашего поведения?

— Я никогда не прощу себе этого. Улыбка прорезала его старческое сморщенное лицо, и оно стало почти приятным.

— Теперь я знаю, — сказал он, — что вы воспользуетесь советом вашей матушки и тех, кто желает вам добра.

Но этот урок не пошел мне в прок. Когда я была у тетушки, я рассказала им о своей беседе с Мерси. В глазах Аделаиды засверкал огонь.

— Это безнравственное, — заявила она.

— У меня нет выбора. Моя мать желает этого. Она опасается, что король может быть недоволен не только мной, но и Австрией.

— Король зачастую сам нуждается в советах.

— Я должна сделать это, — сказала я.

Аделаида проявила спокойствие, ее сестры сидели в ожидании, глядя на нее. Я подумала: даже она понимает теперь положение. Мне бы следовало знать ее лучше.

По всему двору шептали: «Сегодня вечером дофина заговорит с Дюбарри.» Дамская война» закончена, победила любовница «. Ну, конечно, каждый, кто держал пари против подобного результата, оказался в дураках. Но нетерпелось увидеть унижение маленькой рыжей и триумф Дюбарри.

В салоне дамы ожидали моего появления. Я обычно проходила среди них, перебрасываясь словами с каждой по очереди, и среди них была мадам Дюбарри. Я почувствовала ее присутствие, жадное ожидание, ее голубые глаза были широко открыты с чуть заметным чувством триумфа. Она не хотела оскорбить меня, а только желала разрядить невыносимую ситуацию.

Мне было нелегко, но я знала, что должна сделать. Я не могла позволить себе издеваться над королем Франции и императрицей Австрии. Только два человека отделяли меня от Дюбарри. Я скрепя сердце, направлялась к ней, я была готова. И тут я почувствовала легкое прикосновение к моей руке. Я обернулась и увидела Аделаиду, ее глаза были лукавыми.

— Король ожидает вас в апартаментах мадам Виктории, — заявила она. — Нам необходимо прямо сейчас уйти.

Я колебалась. Затем я повернулась и вместе с тетушками покинула салон. Я ощутила тишину, которая установилась в зале и почувствовала такое пренебрежительное отношение к Дюбарри, какого никогда раньше не испытывала.

В своих апартаментах тетушки щебетали от возбуждения. Посмотрите, как мы их перехитрили! Невообразимо, чтобы я, жена Бэри, заговорила с этой женщиной.

Я ожидала бури и знала, что она последует незамедлительно. Мерси посетил меня, чтобы сообщить, что король действительно рассердился. Он посылал за ним и холодным тоном заявил, что его планы не кажутся эффективными и что он возьмет это дело в свои руки.

— Я послал срочного курьера в Вену, — сказал мне Мерси, — с детальным отчетом о том, что произошло.

Матушка собственноручно написала мне:

« Боязнь и смущение, которые ты проявляешь в отношении к лицам, с которыми тебе рекомендовано заговорить, являются как смешными, так и несерьезными. Что тут страшного — поздороваться с кем-то! Что за смятение из-за обмена парой слов… возможно, о нарядах или каком-либо пустяке! Ты позволила себя закабалить настолько, что, по-видимому, даже чувство долга не в состоянии тебя переубедить. Я сама вынуждена написать тебе об этом глупом деле. Мерси сообщил мне о пожеланиях короля, а у тебя хватает смелости ослушаться его! Какие разумные причины ты можешь привести, поступая подобным образом? Никаких. Ты не должна относиться к Дюбарри иначе, чем к другим женщинам, принимаемым при дворе. Ты должна являть собою хороший пример; тебе следует показать всем придворным Версаля, что ты готова выполнять желания своего повелителя. Если бы у тебя просили какой-либо интимности или какой-либо низости, то ни я и никто другой не посоветовали бы тебе поступать подобным образом. Но ведь сейчас разговор идет о ничего не значащем слове, о простом любезном взгляде и улыбке не ради этой дамы, а ради твоего короля, который является не только твоим повелителем, но и благодетелем «.

Когда я прочитала это письмо, то была смущена. Казалось, что все, за что выступала моя матушка, было отброшено из-за какой-то выгоды. Я вела себя так, как она воспитала меня, но оказывается, что я не права. Это письмо было ясным, как приказ.

Я написала ей, поскольку она ожидала ответа:

« Я не говорю, что я отказываюсь обратиться к ней, но я не могу согласиться на то, чтобы заговорить с ней в определенный час или в определенный день, известный ей заранее, чтобы она могла торжествовать победу «.

  43