Последние отзывы

  18  

Она отпрянула и в недоумении уставилась на меня, но в следующее мгновение уже обвила мою шею руками и ответила на поцелуй.

Я помню, что мы, по сути, не понимали, что делаем; помню, что собственная кожа казалась мне великоватой, как одежда не того размера; помню, что сердце в груди билось так сильно, что джинсовая ткань рубашки ходила ходуном. Я помню, что в какой-то момент мне показалось, будто я оседлал одну из комет и мчусь с немыслимой скоростью — и сгорю, прежде чем приземлюсь.

В девять утра следующего дня мы с Делией сидели на стороне защиты в окружном суде Векстона. Государственных и наемных защитников вроде меня здесь очень много: каждый раз, когда судья начинает рассмотрение дела, на этом стуле уже греет задницу следующий. Судебные слушания — это безликие, однотипные процедуры: прокурор изучает папки с делами, в зал по очереди вводят обвиняемых. Мы успеваем выслушать обвинение в адрес женщины, укравшей в супермаркете тостер, и мужчины, нарушившего запретительное постановление. Третьему обвиняемому, в котором я узнаю уличного торговца хот-догами, инкриминируют совращение несовершеннолетней.

Тогда я вспоминаю, что Эндрю Хопкинс совершил не самое страшное преступление в мире.

— Ты знаешь прокурора? — шепотом спрашивает Делия.

Нед Флориц руководил вчерашним заседанием «Анонимных алкоголиков», но мы, алкоголики на пути к исцелению, свято блюдем секретность наших встреч.

— Виделись пару раз, — отвечаю я.

Когда объявляют начало нашего слушания, в зал вводят Эндрю, одетого в ярко-оранжевый комбинезон с надписью «Управление исправительных учреждений округа Грэфтон» на спине. Запястья и лодыжки его закованы в браслеты.

Я слышу, как Делия ахает от ужаса. Она еще не свыклась с мыслью, что ее отец находится под стражей. Я встаю, на ходу застегивая пуговицы на пиджаке, и несу свой портфель к адвокатскому столу. Взгляд Эндрю растерянно блуждает по залу.

— Делия! — кричит он.

Она вскакивает с места.

— Будьте добры, сэр, — вмешивается пристав, — не отвлекайтесь.

Я чувствую, как на лбу появляются бисерины пота. Я уже не раз выступал в суде, но все предыдущие дела были гораздо мельче калибром. К тому же я никогда еще не был лично заинтересован в благополучном исходе.

Эндрю касается моей руки.

— Пусть с меня снимут кандалы! Не хочу, чтобы она видела меня в таком виде.

— Таковы правила, — отвечаю я. — Я ничего не могу с этим поделать.

Наша судья — женщина, явно еще не привыкшая к судейскому креслу. Раньше она работала госзащитником, что может сыграть на руку Эндрю, но не стоит забывать, что у нее трое маленьких детей.

— У меня на столе лежит иск, утверждающий, что вы скрывались от правосудия по обвинению в похищении человека, тем самым нарушая закон штата Аризона. Вижу, у вас есть адвокат, поэтому дальнейшие мои слова будут адресованы ему. Я могу предложить вам два варианта. Первый: вы соглашаетесь на экстрадицию и едете в Аризону для дальнейших разбирательств. Второй: вы оспариваете экстрадицию и требуете от штата губернаторского ордера.

— Мой клиент согласен на экстрадицию, Ваша честь, — говорю я. — Ему хотелось бы разобраться с предъявленными обвинениями в максимально сжатые сроки.

Судья кивает.

— Тогда не будем даже затрагивать тему залога. Насколько я понимаю, вы позволите нам заключить мистера Хопкинса под стражу до перемещения в Аризону.

— Вообще-то, Ваша честь, нам хотелось бы установить сумму залога.

Прокурор вскакивает с места, как расправленная пружина.

— Исключено, Ваша честь!

Судья поворачивается к нему.

— Мистер Флориц, вы хотите что-то добавить?

— Ваша честь, залог устанавливают исходя из двух ключевых соображений: безопасность окружающих и риск побега. В случае с подсудимым риск побега огромен. Подумайте только, что уже произошло!

— Предположительно произошло, — исправляю я. — Мистер Хопкинс — уважаемый член общества, он пять лет провел на посту члена муниципального совета. Он, можно сказать, собственноручно построил дом престарелых и проявил себя как образцовый отец и дед. Этот человек не представляет угрозы для общества, Ваша честь. Прежде чем принимать скоропалительные решения, я попросил бы суд учесть, каким добропорядочным гражданином он зарекомендовал себя за эти годы.

Я понимаю, что допустил ошибку, но уже слишком поздно. Никогда, никогда, никогда нельзя даже допускать, что суд «принимает скоропалительные решения». Это как сказать волку, который собрался перекусить вам сонную артерию, что у него воняет из пасти. Судья меряет меня прохладным взглядом.

  18