Последние отзывы

  47  

Он попробовал еще раз.

— Просыпайся, девочка моя, или ты забыла, какой сегодня день? Неужели свадебные колокольчики ни о чем не напоминают тебе? Или ты думаешь, что твоему мужу нравится, что ты спишь здесь такая привлекательная?

Она зевнула, потерла глаза, отгоняя сон — так по-детски. — Энтони, а почему ты настоял на возвращении в Лондон сегодня?

Его глаза блеснули.

— Невесты обычно очень нервничают в первую брачную ночь. Я подумал, что, может быть, для тебя будет проще провести ее в уже знакомой кровати.

Карета остановилась у подъезда особняка, слабо освещенного уличным фонарем.

— Наконец-то, — сказал Энтони и выпрыгнул, широко распахнув дверцу. — Идем, моя дорогая, и я перенесу тебя через порог.

Она оперлась о его руку и спустилась на землю.

— Это не обязательно.

— Позволь мне исполнять мою роль, — галантно отвечал он и легко, одним движением подхватил ее на руки. — В любом случае мы должны подчиниться традиции.

Наверное, ее придумали для того, чтобы невеста не могла убежать.

— Какая чушь! — она засмеялась, обвивая рукой его шею. — Скорей всего, некоторые невесты теряли сознание у порога, и их приходилось переносить.

— Только некоторые? — он засмеялся. — Уверяю тебя, что непросвещенность невест относительно супружеского ложа очень велика. Матери не могут обсуждать такие вещи с дочерьми, им мешает стыдливость, поэтому бедные девушки так переживают и нервничают из-за приближающейся потери девственности.

— Энтони! — взмолилась она, хотя ей сложно было не улыбнуться его жестокой насмешке. — Может быть, ты не будешь говорить подобных вещей? — и добавила, чтобы последнее слово осталось за ней:

— Кроме того, не у всех невест есть матери, чтобы просветить их.

— А, сейчас мы переходим на личности. Но ты ведь не боялась, так ведь, дорогая?

— Ты не дал мне времени, чтобы испугаться, — сказала она, снова покрываясь румянцем.

Дверь особняка открыл дворецкий. Лицо его сохраняло невозмутимое выражение, словно ничего не было удивительного в том, что его хозяин вошел ночью в дом с женщиной на руках. Розлинн даже встревожилась, но, секунду спустя обернувшись, увидела вдруг, как на лице Добсона появилось откровенное выражение крайнего удивления. Она улыбнулась ему через плечо.

Но тут с лестницы донесся тихий и вкрадчивый голос. На ступеньках с бокалом вина стоял Джеймс Мэлори.

— Приятно видеть подобную сцену.

— Вряд ли тебе есть чему радоваться, — ответил Энтони. — Но раз уж ты здесь, то можешь узнать, что я женился на этой девушке.

— Лжешь, черт подери!

— Он действительно сделал это. — Розлинн от души позабавилась его удивлению. — Вы думаете, я позволила бы кому угодно переносить меня через порог?

Энтони также был доволен замешательством брата.

— Боже праведный, Джеймс, не думал увидеть, как ты потеряешь дар речи. Но ты наверное понимаешь, что я не собираюсь ждать еще столько же, пока ты придешь в себя.

Энтони внес Розлинн в комнату и закрыл спиной дверь, заметив:

— Наконец-то одни.

Он бросился на кровать и она оказалась у него на коленях. Энтони нежно покусывал ее губы, кончиками пальцев гладил ее щеки, не давая ей закрыть глаза. Его глаза потемнели и горели страстью. Наконец он сказал ласково, дыханием касаясь ее губ:

— Ты перестанешь, наконец, думать, что это единственная ночь в твоей жизни, когда все знают, что ты собираешься заниматься любовью? О, дорогая, мне так нравится, когда ты краснеешь.

— Это бывало со мной редко, пока я не встретила тебя.

Почему-то ее ответ взбесил Энтони. Он снял ее с колен:

— Это было чрезвычайно глупо — столько ждать. Даю тебе пять минут, чтобы ты сделала все, что нужно.

С этими словами он исчез в гардеробной, оставив Розлинн с глупой улыбкой на губах. Неужели она смогла заставить его потерять контроль над собой? Невероятно. Но она и сама волновалась, путаясь, нервно снимала одежду и думала, что могла бы делать это побыстрее. Ее сердце билось с невероятной скоростью, она напряженно прислушивалась в ожидании, когда откроется дверь. Прыгнув в кровать, она никак не могла решить, откинуть одеяло или остаться накрытой.

Когда он, наконец, вернулся, он был одет в длинную рубашку из малинового бархата. С пронзительным смущением Розлинн сообразила, что даже не подумала надеть ночную рубашку. Разве это было не в порядке вещей, что жена ждет в постели своего мужа обнаженной? И довольная улыбка Энтони подтвердила это.

  47