очень нудно 
58 
С той самой минуты, как я вошла в дверь, все идет не так, как я ожидала. Я не тот боец, которым себя вообразила. Я пуста, уязвима и какая-то маленькая. Я ни в какой борьбе не побеждаю, я сижу, молча вцепившись в стол, не в силах вымолвить ни слова, лишь в голове вертятся быстрые беспокойные мысли.
Но и это не все – ведь никакой борьбы и быть не может. Я Лоутонов не интересую. Я могу говорить что угодно – но они и слушать не будут. Они разыгрывают свою пьеску, по сюжету которой Иззи извиняется, она героиня, а я – сквозной персонаж. А я позволяю им это делать. Почему?
Глядя на склоненную головку Иззи, я вдруг испытываю приступ отвращения. Она же на меня и не посмотрит? Она не в силах. Я ведь могу лопнуть этот пузырь.
То есть, наверное, для нее это единственный выход. Съехать обратно в детство, ходить с хвостиками, учиться на дому, переложить всю ответственность на родителей, которые будут говорить ей, что все нормально, ты не терроризировала другую девочку, сладкая моя. Во всем виноваты плохие люди, которые тебя не понимали. Но если сочинишь стишок, все наладится.
В голове вдруг раздается голос Линуса: «Зачем на нее вообще время тратить?»
Зачем? Почему я трачу на это время? Что я здесь делаю?
– …отовсюду – дурные влияния, но в них нет любви, только страдания…
Иззи все еще бубнит, ее стих превратился в окончательно плохой рэп. У нее там еще один лист А4. Однозначно пора валить.
Я сжимаю братову руку и показываю на дверь. Он поднимает брови, я уверенно киваю. Даже какой-то едва слышный нечленораздельный звук издаю.
– Нам пора, – обрывает Фрэнк Иззи. – Спасибо за воду.
– Идти?
Лоутоны сидят как подкошенные.
– Но Иззи еще не дочитала.
– Мы ничего не обсудили.
– Встреча только началась!
– Ага, – радостно заключает Фрэнк, и мы поднимаемся. – Все хорошо, Оди?
– Вы не можете уйти, пока Иззи не дочитает стихотворение! – Миссис Лоутон здорово разозлилась. – Извините, но кто так себя ведет?
Тут я наконец обретаю голос.
– Вы поведение хотите обсудить? – Я как будто бы сказала заклинание. Все смолкли. Их точно парализовало.
Возникает какая-то странная пауза – как будто наша атмосфера распространилась на весь «Старбакс», хотя и всего на секунду. У мистера Лоутона все лицо перекосилось. Словно реальность наконец прорвала защищавший его мыльный пузырь, и на краткий миг он был вынужден увидеть меня именно такой, какая я есть. Та, кому все это делали.
Все это, да. Все, что они делали. Говорили. Писали. Делала ваша дочка с хвостиком. Да, именно.
На Иззи я не смотрю. Зачем тратить силы на то, чтобы перевести взгляд на нее? Зачем я буду тратить хоть микроджоуль своей энергии на этого человека?
Затем мы с Фрэнком идем к выходу, не оглядываясь, не желая тратить больше ни единой секунды своей жизни на это сраное дерьмо.
И мне должно бы стать хорошо. Да? Мне кажется, что я победила. Разве нет?
Но теперь, когда все позади, я чувствую только какую-то пустоту. На обратном пути Фрэнк сказал лишь одно: «Ну и чокнутые». Затем сообщил, что ему надо вернуться в школу, в техническую лабораторию, я обняла его пок
репче и пробормотала ему в плечо:
– Спасибо, прямо не знаю, как тебе отплатить.
– Ну, давай я в пятницу обе пиццы выберу. О’кей?
Сейчас уже семь, и я осталась одна. Родители на сальсе. Они ничего не знают. Это так странно. Я встретилась с Иззи, а они и не догадываются.
Я написала эсэмэс Линусу. Извинилась, что взорвалась тогда. Признала, что он был прав, что ходить не следовало, что я скучаю и очень хочу увидеться.
То есть я думаю, что мы оба правы. Я права в том, что мне не стало хуже и меня не надо собирать по кусочкам. А Линус – в том, что изначально не стоило тратить на нее время. Так что когда он ответит, я его позову к нам, и, может, мы сможем вернуться к другой теме, о которой мы говорили в парке.
Прошло уже два часа, а он так и не ответил. Я уже миллион раз проверила, точно ли телефон видит сеть, но дело не в этом. Но ладно. Может, он занят или что еще.
Но к десяти он так и не написал. А Линус всегда отвечает. Не позднее чем через час. Он находит способы. Он писал и с уроков, и с семейного ужина и откуда только не. Он не из тех, кто не ответит. А сейчас не пишет.
Одиннадцать. Не ответил.
Полночь. Ответа нет.
Уже час ночи, и я не знаю, что делать. Уснуть я не могу. Даже лечь не могу. То есть я официально «пошла в кровать» три часа назад, но даже постель еще не разобрала. Я хожу по своей комнате, пытаюсь унять крутящиеся вихрем мысли, но они уже обрели ураганную силу.
58 
