Последние отзывы

  11  

Впрочем, вторые в церквях не задерживаются и очень быстро присоединяются к первым.

Вечного здравия идиотам никто при этом не желает. Пусть живут прекрасной жизнью, но лишь до начала битвы. Не хватало еще, если отбросят копыта, до этого момента испортив настроение честнейшим жителям сразу двух гордых стран.

К Адену и то, и второе войско доползают на стертых бровях, и все не разваливается по дороге только благодаря тому, что у магланских и таллирских феодалов имеются особые специалисты – военные управители. Главная задача управителей – оставаться трезвыми до того момента, когда за спинами бойцов отряда захлопнутся тяжелые створки аденских ворот.

С этого момента начинается основной этап слияния армий – пьянству предаются даже управители.

Вакханалия продолжается два-четыре дня, в зависимости от обстановки и неизвестных мне причин. Всякого рода конфликты, вспыхивающие в этот период, списываются на слабость виновников перед алкоголем. Так как слава не контролирующего себя выпивохи среди вояк двух королевств не котируется, каждый старается не ударить лицом в грязь, и до кровавой резни не доходит.

Но если честно, до сих пор не пойму, как две толпы вооруженных до корней зубов людей, традиционно недолюбливающих друг дружку, ухитряются не переходить той тонкой грани, за которой неизбежно вспыхивает безудержное побоище.

Рассказывать, что происходит дальше, не стану: нам интересна лишь «пьяная стадия» подготовки к походу.

Все потому, что именно на ней у такого наглого типа, как я, появляется шанс: малыми силами и бескровно поставить в интересную позу оба королевства.

Ну и плюс герцогство Аден с его великим герцогом. Правда, прежде чем ставить последнего на колени, его еще надо найти, а затем извлечь из навоза и хотя бы немного отряхнуть. Пусть и права на титул оспариваются, но все же не последний аристократ.

Кстати, а ведь его гвардия – почти единственное, что меня напрягало в плане.

Гвардейцы великого герцога не обязаны принимать участие во всеобщем веселье. И вообще не факт, что их за стол пустят.

– Амед?

– Чего?

– Что с гвардией?

– Какой гвардией?

– Ну эти… люди герцога.

– Ну… кто не успел убежать, того долго били.

– За что?

– Ну это… не любят их здесь. Ходят как петухи расфуфыренные, чужаки они, и все такое. Народ слов нет как подраться хочет, а кого здесь бить, если друг дружку как бы нельзя? Ну а тут эти каплуны под рукой, такие все красивые и с мордами откормленными.

– То есть гвардия точно не помешает?

– Точнее не бывает.

В башне собралось несколько странное общество: четыре дамы, одетые столь же вульгарно, как и Амед (все как одна «по паспорту» были вовсе не женщинами), и трое местных вояк в легких доспехах. Солдаты были на совесть связаны, двоим заткнули рты кляпами и усадили к стене, оставшийся со свободным ртом лежал на боку и храпел так, что слушать было страшно. Милую картину освещал чадящий на последнем издыхании факел, спиртных паров и миазмов от рвотных масс в атмосфере помещения было куда больше, чем кислорода, так что огню приходилось несладко.

Ввиду того, что подчиненных надо держать в узде двадцать четыре часа в сутки, я указал на третьего часового и тоном, не предвещающим ничего приятного, вопросил:

– Почему этому вонючке рот не заткнули?

Люк, благодаря телосложению и смазливой физиономии больше всех годящийся на роль переодетого в женщину мужика и также больше всех от этой роли пытавшийся отвертеться, неохотно буркнул:

– Этого драного козла тошнит все время. Захлебнется ведь. Всякому позорно умереть от такого, тем более воину.

– А если он орать начнет, не позорно будет?!

– Да на нем дрова колоть можно, даже сопеть не перестанет! – начал оправдываться один из моих лучших разведчиков.

В башню подтягивались все новые и новые лица, кто-то особенно острый на язык не сдержался:

– Люк! Да ты та еще красотка! Я, пожалуй, на тебе женюсь!

– Сперва со своей свиньей разведись, – не остался в долгу разведчик.

Отношение к свиньям в моем войске – больная тема. Хуже оскорбления не придумаешь. Воин вспыхнул в одно мгновение, схватился за рукоять меча:

– Что ты сказал?!

– Тихо все! – вмешался я. – Кто хочет пошутить, тот пусть ползет назад по болоту и в камышах шутит сколько ему захочется.

  11