40 
— Ох, мистер Рамсей, я не знаю, что со мной. Я прошу прощения за свое поведение. Это просто…
— Ты просто любишь моего сына, а тебе кажется, что ты сражаешься с тенью, с чем-то, чего ты не можешь разглядеть. Мэтт знает, что ты его любишь?
— Нет, но я уверена в одном — я никогда не любила и никого не полюблю, кроме него.
— Так и должно быть. У меня было такое же чувство к моей Алиде. Я потерял ее, смерть забрала ее у меня, но перед этим я чуть не потерял ее по другой причине.
— Что вы хотите сказать? — Трейси смахнула слезы со щек.
— Когда я женился на Алиде, она работала медсестрой в Чикаго. Я приехал туда, чтобы оформить документы на усадьбу одного моего родственника. Не знаю, что было бы, если б меня не отделали в одном баре и я не оказался в больнице скорой помощи с шишкой, размером с утиное яйцо на голове. И вот там я и встретил ее, она ругала меня, заботилась обо мне, суетилась около меня. Боже, как она была красива, такая хрупкая, как китайская куколка, но полная энергии и кокетства.
— А потом что произошло?
— Я следовал за ней по пятам, пока она не сказала однажды, что Лучше уж выйдет замуж за меня, потому что я дискредитирую всю больницу. Я привел ее в свою каморку, потому что это было все, что я имел тогда. Трейси, она любила меня всем сердцем, но, так же, как и ты, не могла понять моей привязанности к земле. Месяц спустя она объявила, что возвращается назад, в Чикаго.
— А что вы ей сказали? — спросила Трейси, глядя на Кендала широко открытыми глазами.
— Я взял ее за руки, прижал к себе и сказал, что отпущу ее, куда она захочет. Я сказал ей, что я так ее люблю, что не буду заставлять ее находиться в том месте, где она не будет счастлива. Но, Трейси, я объяснил ей, что эта земля, это ранчо у меня в крови, в моей душе. Но это не означало, что я ее любил меньше. Эта земля сделала меня тем мужчиной, в которого она поверила. Разве ты не понимаешь, что любишь Мэтта сегодняшнего и без его решимости и напористости он был бы другим, чужим.
— Это так поразительно.
— Да, ты права, моя детка. Мою Алиду это тоже, наверно, потрясло. На следующий день я уехал на работу, не зная, застану я ее еще здесь, когда вернусь вечером домой. Но она никуда не уехала. Она была дома. Алида копалась в земле на клумбе, сажая цветы. Она сказала мне, что если ей суждено провести всю жизнь здесь, она хотела бы, чтобы это было среди прекрасных цветов.
— Она была очень сильная и смелая женщина.
— И с этого момента она была очень счастлива, обретя свой дом.
— Она нашла своих чаек.
— Не понял?
— Ничего, извините, А как обстояли дела ее карьерой медсестры?
— Она лечила наших рабочих и работников ближайших ферм. Она совершала обходы домов. Ты писательница, Трейси. Ты можешь брать с собой свой талант, куда бы ни отправилась. Единственное, что тебе нужно, это определить, где твое место.
— Все это еще неясно. Мэтт так и не сказал, что любит меня. Может быть, он захочет, чтобы я ушла из его жизни, когда закончу свое задание.
— Ты так уверена в этом? — улыбнулся Кендал.
— Я…
— Обед на столе, — позвала Элси. — Поторопитесь. Я не хочу, чтобы еда остывала. Лестер! Иди и отвези мистера Рамсея в столовую.
Трейси разразилась смехом и покачала головой.
— Элси прекрасно удается все расставить по своим местам, — она улыбнулась Кендалу. — Мистер Рамсей, спасибо вам. Вы были так добры ко мне и терпеливы. Я плакалась вам в жилетку, а ведь вы едва знакомы со мной.
— Но все же знаком. Ты так напоминаешь мне Алиду. И ты сильнее, чем сама думаешь. Я должен сказать тебе одну вещь, и больше не будем об этом вспоминать, если ты сама этого не захочешь. Послушайся своего сердца, Трейси. Только в нем ты найдешь ответы на свои вопросы.
— Хорошо, — сказала Трейси, вставая и целуя Кендала в щеку.
— Готовы обедать? — спросил Лестер, появляясь в комнате.
— Ты немного опоздал. Меня только что поцеловала хорошенькая женщина.
— А она все еще целует вас, — Трейси поцеловала Кендала в другую щеку. — Вот! Прекрасная пара!
К удивлению Трейси, обед прошел превосходно. Кендалу удавалось все время поддерживать разговор, у него было чудесное чувство юмора. Дождь все еще продолжал лить на землю тяжелыми частыми каплями, но, благодаря теплой беседе с Кендалом, звуки падающего дождя уже не были такими угрожающими. Он делал это для нее, и ее сердце переполнялось благодарностью к этому резкому и одновременно чувствительному человеку, очень нежному с ней. Он прожил тяжелую жизнь, любил преданно и беззаветно и вошел в зрелую пору с достоинством и простотой. Он поделился с ней заветными воспоминаниями в надежде, что жизненный опыт его драгоценной Алиды проведет ее через все жизненные испытания и ту неразбериху, что царила в ее сердце. Теперь нужно было самой разобраться в своих чувствах. Но в глубине души оставался один, самый важный вопрос: любит ли ее Мэтт? Или он просто относится к ней, как к объекту временного внимания, который он будет иногда вспоминать, а потом, наконец, забудет начисто.
40 
