39 
— Конечно, — сказала Трейси, садясь на стул. — Мне бы следовало об этом если не знать, то догадываться. Представь себе дуру, которая вообразила, что ковбоя испугает дождь.
— Поешь-ка. Ленч поднимет тебе настроение.
Еда была очень вкусная, но, к сожалению, в ней не было того компонента, который бы смог развеять мрачное настроение Трейси. Она поднялась к себе в комнату и прислонилась лбом к стеклу, уставилась из окна на дождь, который покрывал землю тяжелыми мокрыми простынями. И Мэтт был там, на этом ужасном дожде. Он будет напрягать зрение, чтобы что-нибудь разглядеть в этой пелене дождя, работая с колючей проволокой, которая и так уже причинила ему боль. Элси подняла шум из-за того, что Мэтт намочил бинт в душе, а теперь он промокнет до нитки, и у него не будет возможности высушиться. Это уже слишком. Почему он не бросит все это к чертовой матери и не приедет домой, к ней? Почему он не спешит в тепло и уют ее рук вместо того, чтобы исполнять прихоти безжизненного загона, который в ответ на героические усилия Мэтта никогда не полюбит его человеческой любовью?
День тянулся так медленно, и Трейси заставила себя пойти в кабинет и собрать разбросанные листки, что валялись там с прошлой ночи. Комната, наполненная воспоминаниями, вызвала в ней такую тоску и желание немедленно увидеть Мэтта, что она приводила в порядок разрозненные записи, а потом отправилась принимать освежающую ванну.
Кендал Рамсей был в гостиной, когда Трейси появилась там. Одежда ее состояла из серой юбки и серой же в белую полоску блузы. Настроение у нее было превосходное, и она радостно приветствовала мистера Рамсея.
— Вы выглядите очень хорошо. Мэтт сегодня задерживается. Почему бы вам не приготовить напитки сегодня?
— Дождь не прекращается, — сказала Трейси, приготовив коктейль и усаживаясь в кресло.
— Да, дождь льет, как из ведра, — подтвердил Кендал.
— А Мэтт там, на дожде, и…
— Извините меня, мистер Рамсей, — раздался голос у дверей гостиной.
— Привет, Дасти, — сказал Кендал. — Заходи.
— Нет, спасибо, сэр. Я насквозь промок и не хочу оставлять следы на ковре. У меня для вас сообщение от Мэтта.
— Да? Что с ним случилось?
— Ситуация на северном загоне стала совсем плохой из-за дождя, сэр. Скотина испугалась и разломала целую секцию в заборе. Мэтт послал за подмогой, фонарями и всем прочим, чтобы мы могли заночевать там и работать посменно в течение ночи.
— Хорошо, Дасти. Я ценю твою помощь.
— Извините, Дасти, — встряла в разговор Трейси. — Вы не знаете, как рука Мэтта?
— Он ничего о ней не говорил, мадам. Я видел, что он несколько раз поддерживал ее другой рукой, но не бросил работу и не сказал ни слова о ней. — Дасти пожал плечами. — Что я еще вам могу сказать?
Сказать, что ты хозяин и что тебе чертовски больно, вот что Мэтт должен был вам сказать. Сказать, что вы его работники и что вы обязаны отремонтировать этот загон. Сказать, что вам за это платят. Как насчет такой речи, Дасти? Но вместо этих гневных слов она только поблагодарила его.
— Не за что, мадам. Рад был увидеть вас, мистер Рамсей.
— Не перенапрягайтесь там, Дасти, — сказал Кендал.
— С нами такое случалось уже много раз. Нет ничего такого, с чем бы мы не справились. Спокойной ночи.
У Трейси мелькнула дикая мысль, что она сейчас начнет кричать и не сможет остановиться. Маленькие человечки в белых халатах придут, положат ее на каталку и увезут, и она никогда больше не увидит Мэтта. Она вскочила и стала ходить по комнате размашистыми шагами, выдававшими ее возбужденное состояние. Потом она передумала и с тяжелым вздохом опустилась на софу.
— С Мэттом, в самом деле, все в порядке, — сказал Кендал добрым, успокаивающим тоном.
— Правда? Откуда вы знаете? Почему вы так чертовски уверены в этом, мистер Рамсей? Неужели даже этому есть объяснение в кодексе ковбоя? Когда закончится это безумие? Когда будет предел? Ради Бога, что Мэтт пытается доказать?
— Трейси, дорогая, зря ты так…
— Расстраиваюсь? — она вскочила на ноги и обхватила себя руками. Слезы неудержимым потоком текли по ее щекам. — Я ничего не могу понять, а мне это так нужно. Я нашла самого замечательного мужчину на свете, но он принадлежит мне, только когда мы вместе и только считанные доли минуты. Все остальное время он убивает себя работой. Я… Ох, извините меня, мистер Рамсей. Я не имела права…
— Подойти ко мне, дитя мое. Возьми эту скамейку и сядь ближе ко мне.
39 
