28 
– Только не изображайте из себя оскорбленную невинность, – строго произнесла Венеция. – У вас это плохо выходит.
– Склоняю голову перед вашей мудростью в таких делах, сударыня.
– Если быть красивой и желать комплиментов – это преступление, то в будущем я наряжусь в лохмотья и к мужчинам буду относиться, как к грязи под ногами.
– То есть как ко мне? – вставил он.
Она улыбнулась, но не ответила.
За кофе долго сидеть не стали.
– Завтра нас ждет долгий изнурительный день – покупка новой одежды, – сказал граф. – Нужно вернуться на корабль и лечь пораньше.
Всю дорогу в экипаже Венеция размышляла над тем, закончится ли этот вечер так же, как вчерашний.
Когда спустились в каюту, граф сказал:
– Я должен поблагодарить вас за великодушие.
– О чем вы?
– О синяке, о том, как вы всем дали понять, что это не я виноват, и скрыли, что я спал в другой комнате.
Она повернулась к нему.
– Я сражаюсь честно.
Он кивнул.
– Я вижу. Но скажите, я действительно ни в чем не виноват?
– Не понимаю.
– Когда я бросил вас на кровать… Вы уверены, что не тогда ударились? Я ведь ушел сразу и не видел, может, это я вас поранил.
– Нет, это не вы, – заверила его Венеция. – Вас винить не в чем. Что?
Этот вопрос она задала, потому что увидела, как он на нее смотрит – с ироничной улыбкой.
– Что ж, у вас была возможность, но вы ее упустили.
– Возможность? Какая возможность?
– Возможность взять меня за горло. Вам нужно было сказать, что это я, скотина, поставил вам синяк, и я бы уже ничего не смог сказать. Я был в вашей власти, но вы отпустили меня.
– Конечно, отпустила, – тут же ответила она. – Зачем мне враг, которого я держу за шею? Так не интересно.
– А что, по-вашему, «интересно»?
– Честный бой, лицом к лицу, друг против друга.
– Святые небеса, у вас странные развлечения, сударыня! Давайте сражаться не друг против друга, а мужчина против женщины, так «интереснее».
– Жду не дождусь.
Он поднес ее руку к своим губам.
– Вы благородная женщина.
– Что вы, вовсе нет, – поразилась она. – Просто я люблю говорить то, что думаю.
– Не спорьте, сударыня. Я говорю, что вы благородны и заслужили уважение. На свете нет другой женщины, которая не поддалась бы искушению получить власть над мужчиной.
Пока она пожимала плечами и думала над ответом, он перевернул ее руку и скользнул губами по ладони. В тот же миг ее словно захлестнуло сладостной волной, и она чуть не вскрикнула. Волна эта зародилась на ладони, протекла по руке и наполнила все тело возбуждением.
Однако Венеция нашла в себе силы воспротивиться этому мощному ощущению, чтобы граф ничего не заметил. Отношения между ними начали налаживаться, но она знала, что впереди еще долгий путь.
Она посмотрела на него, и на мгновение их взгляды встретились.
Потом он отпустил ее руку со словами:
– Спокойной ночи. Желаю хорошо выспаться.
И, не сказав более ни слова, ушел.
* * *
На следующее утро они вернулись в магазин. Владелица его узнала Венецию и тотчас занялась захватывающим делом – срочным подбором нового гардероба. Она пообещала, что посадит за работу всех швей в Гибралтаре и к вечеру новые платья будут готовы.
Этот день граф и Венеция посвятили осмотру достопримечательностей. Они поднялись на скалу и увидели обезьян. Венеция сделала важное открытие. Оказывается, путешествовать с человеком, который любит и умеет спорить, необычайно приятно.
Для споров с отцом она была слишком мала, хоть и не раз слышала, как он вел серьезные, а иногда и важные разговоры с другими людьми.
Оглядываясь на прошлое, она подумала, что они с отцом вообще очень серьезно относились друг к другу и редко смеялись.
С графом все было по-другому, их споры часто заканчивались веселым смехом и подтруниванием не только друг над другом, но и над собой.
Вечером они ужинали с капитаном и первым помощником. Капитан сообщил, что продолжение плавания откладывается – им нужно было дождаться какой-то новой детали двигателя, которую он выписал взамен поврежденной. Но он надеялся, что привезут ее завтра и уже послезавтра они смогут покинуть Гибралтар.
Во время разговора он невольно бросал восхищенные взгляды на Венецию, которая в новом бледно-желтом платье выглядела потрясающе. Посмотрев на нее, он сразу отворачивался в сторону, но первому помощнику приходилось труднее.
Он был молодым человеком и на своем недолгом веку лицезрел не так уж много красивых девушек, поэтому вид Венеции ошеломил его. Как он ни старался, глаза его все равно то и дело скашивались в ее сторону, пока он не начинал совсем уж неприлично глазеть на нее. К действительности его возвращало многозначительное покашливание капитана.
28 
