очень нудно 
45 
Он был мужчиной, достаточно зрелым, чтобы стать справедливым партнером для нее. И все же, он оказался больше, чем любовником. Он стал мужчиной, которого она любила, хотя она никогда не думала, что полюбит. Она бы быстро, с удовольствием, вышла за него замуж, если могла бы дать ему, по крайней мере, надежду на ребенка.
Может она быть его любовницей? Позволить ему жениться на подходящей молодой женщине, которая родит ему детей?
Нет. Никогда. Если он женится на ком-то еще, она никогда не сможет разрушить его брак, да она и не думала, что он согласится с этим.
Так… Как он сказал, они могли быть счастливы и без собственных детей. Титул бы умер, но если он не возражает…
Она слабая или сильная?
Будет ли он – и это был решающий вопрос – будет ли он сожалеть о нем?
Она повернулась и посмотрела на своего партнера, свою судьбу. Он спал, выглядя расслабленным, длинные ресницы лежали на щеках. Возможно, он не спал все предыдущие ночи.
Мария внезапно осознала, что ее жизнь протекала так, чтобы сделать этот момент возможным.
Когда в шестнадцать она вошла в общество – застенчивая, гордая и довольно неуклюжая – Ван действительно был нескладным школьником. Они бы никогда не нашли друг друга. Годы, прошедшие с тех пор были необходимы, чтобы преодолеть разницу в годах и событиях.
Без армии Ван, возможно, не стал бы ее партнером. С его дикой природой он, возможно, стал бы одним из неопытных, безответственных светских молодых людей.
Если бы она не вышла замуж за Селестина, то жила бы теперь с каким-то другим мужчиной, не свободная любить. Без удовольствий и боли этого брака она никогда бы не смогла иметь дело с трудностями Вана.
Судьба придала им форму и, в конце концов, бросила их друг к другу для этого краткого испытания. Редкий момент. Ее единственный шанс. Она убрала шелковистые волосы с его лба, в уме сражаясь с храбростью и честью…
Его ресницы приподнялись, и он улыбнулся, смутившись на мгновение, затем оживляясь.
– Выходи за меня замуж, Мария.
Она снова лишилась дара речи, но прошептала, сдаваясь:
– Если ты уверен…
Его глаза закрылись, потом открылись, и она видела блеск слез.
– Я уверен. Мария! – Он схватил ее в объятия, заставив пискнуть. Они разъединились, хохоча.
– Я чувствую себя злодейкой, – запротестовала она. – Порочной.
Он усмехнулся.
– Конечно, так и есть. Ты лежишь изнасилованная в не благословленной постели. Но брак исправит это.
– Я не уверена, что такого рода изнасилования правильны даже с благословения.
– О, да, да, – прошептал он, уткнувшись носом в ее грудь.
Она внезапно удержала его там, держа его близко, сраженная мыслью, что ни один ребенок никогда не будет кормиться у ее груди. И она привязала его к своей бесплодной судьбе. Она оказалась жадной, злой женщиной.
– Обещай мне, что не пожалеешь, Ван. – Шепотом, чтобы он мог не обещать.
Но Ван ответил:
– Я обещаю.
Они пролежали мгновение, но потом он зашевелился, отодвинулся, и сел перед ней, бесстыдно голый.
– Я показал тебе вещи. У меня есть еще слова.
Она тоже села, внезапно насторожившись.
– Слова? Что еще осталось сказать?
На мгновение он опустил глаза, затем встретил ее взгляд.
– Я не хочу воскрешать ложные надежды. Все в руках судьбы. Но ты можешь не быть бесплодной.
Боль слез охватила ее.
– Ван, не надо! Мы должны принять правду.
– Тогда прими ее. Послушай. – Это был приказ офицера, и она послушалась.
– Я провел время с дядей Чарльзом и тетей Луизой, и вещи, которые они сказали, не полностью подтверждают, что Натали дочь твоего мужа. Для начала, эта мысль возникла приблизительно шесть лет назад.
– Это когда родители Натали умерли, и она приехала сюда. Правда открылась, хотя ее мать избежала скандала. А почему бы еще она приехала жить с Морисом? Ван…
– Она приехала сюда, потому что больше некуда, – прервал он. – Войны нанесли немало потерь семье Селестина в Европе. Она приехала сюда и потому, я верю, что его это устраивало. – Он взял ее руку, левую руку без колец. – Я устроил так, что Хоук сделал запросы, Мария. Это его сильная сторона. Селестин почти наверняка оказался не в том месте в нужное время.
Она смотрела на него, ее голова, чувствовала себя как в тумане.
– Что? Но зачем ему лгать? Это не имеет смысла. И, так или иначе, это не имеет значения, Ван. Есть четверо других!
– Все определенно ненастоящие.
45 
