Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
28 
Я так устала, что, когда пришел Габриэль, я уже почти спала. Он сел на край кровати и стал говорить о том, как мы с ним поедем в Грецию. Он был очень возбужден — казалось, что эта идея настолько завладела его воображением, что ни о чем другом он уже не может думать.
Скоро горничная принесла молоко, и, выпив его, чтобы не огорчать Габриэля, я почти мгновенно провалилась в сон.
* * *
Проснулась я от громкого стука в дверь. Я настолько глубоко спала, что не сразу поняла, что стучат на самом деле, а не во сне. Я с трудом открыла глаза и увидела Рут, стоящую в ногах кровати. В ее взгляде был такой ужас, а сама она была так бледна, что сон с меня как рукой сняло.
— Кэтрин, — говорила она умоляющим голосом, не понимая, что мое оцепенение вызвано не сном, а ее видом, — прошу вас, Кэтрин, проснитесь же, ради Бога!
Я уже поняла, что случилось нечто страшное, и не могла заставить себя задать вопрос. Я посмотрела на кровать рядом с собой, но Габриэля там не было. Я оглядела комнату и не увидела его.
— Габриэль… — начала Рут. — Кэтрин, вы должны приготовиться к ужасному потрясению.
Я наконец обрела дар речи.
— Что… что с ним случилось? — спросила я, с трудом выговаривая слова.
— Он мертв, — ответила Рут. — Он покончил с собой.
Я не поверила ей. Я подумала, что, может быть, мне все это снится. Габриэль… покончил с собой? Этого просто не может быть. Боже мой, да ведь несколько часов назад он сидел рядом со мной, мечтая вслух о нашей поездке в Грецию!
— Вам все равно придется это узнать, так что я лучше сразу скажу вам, — продолжала Рут, глядя на меня необычно тяжелым взглядом, в котором мне почудился укор. — Он бросился с балкона. Его только что нашел внизу один из конюхов.
— Это невозможно, это неправда!
— Вам лучше поскорее одеться, — сказала Рут и вышла из комнаты.
Я встала с кровати. У меня подкашивались ноги и дрожали руки, а в мозгу у меня стучала одна единственная мысль: это неправда, Габриэль не мог убить себя.
III
Так, всего неделю спустя после моего приезда в Киркландское Веселье, в нем произошла трагедия.
Я не очень четко помню последовательность событий в тот страшный день, но я никогда не забуду то ощущение шока, в котором я пребывала, а также сознание того, что случилось нечто неизбежное, что придало жуткую реальность смутным предчувствиям недоброго, охватившим меня, как только я впервые вступила в этот дом.
Я помню, что по настоянию Рут провела в тот день несколько часов в постели, что доктор Смит дал мне успокоительного и я заснула, проснувшись только во второй половине дня.
Потом я спустилась на второй этаж, где в так называемой зимней гостиной сидела вся семья. Там были сэр Мэттью, Рут, тетя Сара, Люк и Саймон Редверс. Как только я вошла, все взгляды обратились ко мне.
— Идите сюда, моя дорогая, — сказал сэр Мэттью. — Это для всех нас ужасный удар, а для вас особенно.
Я подошла к нему, потому что доверяла ему больше, чем всем остальным, и когда я села рядом с ним, к нам подошла тетя Сара, которая, сев около меня, положила руку на мою и так и оставила ее.
Люк, который стоял около окна, вдруг сказал:
— Точно как те — Джон и Люк. Он, должно быть, вспомнил о них. Наверное, когда мы о них говорили, он думал о том, что он собирается сделать…
— Если вы хотите сказать, что Габриэль совершил самоубийство, — резко сказала я, — так это неправда. Я ни за что в это не поверю.
— Это так ужасно для вас, моя милая, — пробормотал сэр Мэттью.
Тетя Сара пододвинулась ближе и наклонилась ко мне.
— А что по-вашему случилось на самом деле? — спросила она. Ее голубые глаза блестели от любопытства.
Я отвернулась от нее и воскликнула:
— Я не знаю! Я знаю только, что он не убивал себя!
— Моя дорога Кэтрин, — сухо сказала Рут, — у вас сдают нервы. Мы все вам очень сочувствуем, но… вы ведь так недолго его знали. Он ведь был одним из нас и всю свою жизнь прожил с нами…
У нее дрогнул голос, но я не верила в искренность ее горя. Я подумала: «Теперь дом и поместье перейдут к Люку. Ты ведь, наверное, рада этому, Рут?»
— Только вчера вечером перед сном мы говорили о том, как мы вдвоем едем в Грецию, — упорствовала я — Это он и придумал, он сам сказал мне о том, что он хочет повезти меня туда.
— Может быть, он это говорил для отвода глаз, чтобы вы не догадались, что он задумал? — предположил Люк.
28 
