Последние отзывы

  111  

Это была его настоящая страсть — манипулировать людьми, заставляя их подчиняться своей воле. Много позже Рут призналась мне, что он сумел узнать о ее любовной истории, имевшей место после смерти ее мужа. Если бы эта история получила огласку, Рут оказалась бы замешана в очень неприятном скандале. Нет, не то чтобы доктор так прямо и сказал ей, что разоблачит ее тайну, если она откажется ему содействовать. Он всего лишь деликатно намекнул, что она, эта тайна, ему известна и что он рассчитывает на дружбу и поддержку со стороны Рут в обмен на его молчание. Таким образом, она волей-неволей оказалась на его стороне, всегда радушно встречала его в доме и всячески превозносила его перед своими знакомыми.

Вполне может быть, что Деверел Смит нашел свой особый «ключ» и к самому сэру Мэттью. Во всяком случае, он явно мог рассчитывать на поддержку и Рут, и ее отца в деле женитьбы Люка на Дамарис.

Я представляю себе, какую ненависть должен был вызвать у этого человека соперник, оказавшийся сильнее, чем он сам. Конечно же, он ненавидел Саймона, но Саймон из тех людей, кто умеет отвечать ненавистью на ненависть. У него не было и не могло быть жалости к Деверелу Смиту, и тот это знал. Стоя лицом к лицу с Саймоном перед входом в Уорстуисл, он не мог не понять, что проиграл.

В его смерти, как и в жизни, было нечто театральное. Когда Саймон потребовал у смотрителя Уорстуисла экипаж, чтобы отвезти меня в Келли Грейндж (туда он примчался верхом на своей лучшей лошади), и когда карета была нам подана и вместе с нами готова к отъезду, Деверела Смита уже и след простыл.

Как оказалось, он вернулся в своем экипаже в Киркландское Веселье, никем не замеченный вошел в дом, поднялся на балкон восточного крыла — тот единственный балкон, с которого до того не падал и не разбивался насмерть никто из Рокуэллов, — и бросился вниз. Это был его прощальный вызов всем: он как будто хотел доказать то, в чем сам никогда не сомневался, — что он был членом их семьи и что Киркландское Веселье значило для него то же, что и для любого из Рокуэллов, кто родился и вырос в его стенах.

Больше рассказывать особенно нечего. Вдова доктора — миссис Смит, здоровье которой после смерти мужа заметно поправилось, вместе с Дамарис уехала из наших краев. Я слышала впоследствии, что Дамарис сделала в Лондоне блестящую партию. Люк поступил в Оксфорд, наделал там больших долгов и впутался в какую-то скандальную историю с молодой женщиной. Сэр Мэттью охарактеризовал все это как неизбежные издержки «взросления», которыми в свое время грешит и сам. Рут в чем-то изменилась. Ее отношение ко мне потеплело, и, хотя настоящими подругами мы так и не стали, она очень раскаивалась в том, что так легко встала на сторону доктора в его игре против меня — пусть даже и не ведая о его преступных мотивах. Сара, как и была, осталась моим другом. Она радостно сообщила мне как-то раз, что закончила свой гобелен и что изобразила меня не в комнате с решетками на окнах, а в моей собственной спальне в Киркландском Веселье. Она была счастлива, что опасность меня миновала, и ждала рождения моего ребенка чуть ли не с таким же нетерпением, как я сама.

День, когда он родился, был счастливейшим для меня днем, несмотря на тяжелые роды, вызванные всем, что я пережила в предшествующие месяцы. Я люблю вспоминать, как я лежала с младенцем в руках, наслаждаясь состоянием блаженной усталости, знакомым каждой рожавшей женщине, и как разные люди приходили меня навестить, и как потом вдруг у меня в комнате появился Саймон.

Перед этим он уже успел мне рассказать, что он уже задолго до развязки начал подозревать доктора, а после его самоубийства он разыскал вход в подземный коридор со стороны аббатства. В то рождественское утро мы с Мэри-Джейн были очень близки к открытию, и если бы мы отодвинули те камни, которые Мэри-Джейн с досады пнула ногой, мы увидели бы за ними ступени, ведущие в то самое подземелье, где она нашла рясу монаха. Позднее мы узнали, что подземный ход, соединяющий дом с подземными склепами аббатства, был построен одновременно с самим домом. В те неспокойные времена близость к дому такого великолепного укрытия и тайника, как подземелье средневекового аббатства, была слишком большим преимуществом, чтобы им не воспользоваться.

Несколько лет спустя, когда я в очередной раз обследовала подземные коридоры, я напала на нишу в стене, заваленную камнями. Отодвинув несколько камней, я поняла, что нашла могилу Пятницы. Деверел Смит, должно быть, отравил его, а потом спрятал его труп, завалив его камнями. От моего пса остался один лишь скелет.

  111