26 
Ее догоняет соперница.
Хочет вырваться вперед.
Колени Софи в крови, ободрались во время падения, и ступни наверняка исколоты, но так надо. Последние сто метров оборачиваются для девушки сущей пыткой. Я вижу боль на искаженном лице, ступни кровят. Она бежит по сухому лысеющему травяному полю и почти улыбается – от боли. И от восторга. Софи – сама по себе, ей дела нет ни до кого другого.
Она бежит босиком.
И она – воплощенная радость жизни. Такого я еще не видел.
Девушки финишируют.
Та, другая, выиграла.
Все как всегда.
Софи пересекает финишную черту и падает на землю. Перекатывается на спину и смотрит вверх, в небо. У нее болят руки, ноги и сердце. Но на лице – то же чудесное выражение, что и утром. И она, я полагаю, думает: «Вот оно. Пять тридцать утра».
Отец Софи аплодирует, как всегда, только в этот раз не он один. К нему присоединяется отец выигравшей девушки:
– Черт, вот это да! Замечательная у вас дочка, сэр! Отец Софи вежливо и скромно кивает.
– Спасибо. У вас тоже, сэр, – говорит он.
J ♦. Простой смертный
Я выкидываю в урну пластиковый стаканчик из-под кофе, обертку от хот-дога и собираюсь идти домой. Естественно, пальцы все в кетчупе.
Потом слышу у себя за спиной звук ее шагов, но не оборачиваюсь. Хочу услышать голос.
– Эд?
Боже, этот голос ни с чем нельзя перепутать.
Я поворачиваюсь и улыбаюсь девушке, у которой в крови колени и ступни. С левой коленки струйка криво стекает до голени.
Я показываю на нее и говорю:
– Хорошо бы перевязку сделать и все такое.
– Да, обязательно, – отвечает она спокойно.
Между нами повисает неловкое молчание. Я понимаю: мне здесь больше делать нечего. Ее волосы распущены. И прекрасны. А в глазах можно утонуть и не пожалеть об этом. А губы ее раскрываются, и она говорит мне:
– Я просто хотела сказать спасибо.
– За то, что ступни исколола и коленки разбила?
– Нет. – Она не ведется на мою шутку. – Я хотела поблагодарить тебя, Эд. Спасибо.
Приходится сдаться:
– Ну… пожалуйста.
Мой голос похож на скрип гравия – не то что у нее.
А когда я делаю шаг вперед, то понимаю: Софи больше не наклоняет голову и не смотрит в землю. Она поднимает глаза и даже не стесняется.
– Ты красавица, Софи, – говорю я. – Ты знаешь об этом?
Ее лицо заливает легкий румянец, но Софи не возражает.
– Я увижу тебя снова? – спрашивает она.
По правде говоря, я думаю, что не раз придется пожалеть о словах, которые я произношу в ответ:
– Но не в пять тридцать утра, только не это!
Она заводит ногу за ногу и легонько поворачивается, посмеиваясь про себя.
Я уже собираюсь уходить, как вдруг она говорит:
– Эд?
– Да, Софи.
Она явно не ожидает, что я знаю ее имя, но все равно спрашивает:
– Ты случайно не святой?
Внутри меня все сотрясается от смеха.
Я? Святой? Ну-ка, перечислим мои ипостаси: таксист, местный бездельник, эталон посредственности, никудышный любовник, неудачливый игрок в карты.
Мое последнее слово таково:
– Нет, Софи, я не святой. Я простой и глупый смертный.
Мы в последний раз обмениваемся улыбками, и я иду прочь.
Спиной чувствую ее взгляд, но не оборачиваюсь.
Q ♦. Возвращение на Эдгар-стрит
Ощущение такое, что каждое утро кто-то хлопает у меня над ухом в ладоши.
Чтобы я проснулся.
Раскрыв глаза, я получаю три воспоминания. Каждое утро.
Милла.
Софи.
Эдгар-стрит, 45.
Первые два заставляют радостно вскакивать с восходом солнца. А вот третье… третье спутывает ноги, запускает мурашки по коже, а плоть и кости заставляет трепетать.
Поздними вечерами я пересматриваю «Придурков из Хаззарда». Там еще толстый мужик вечно сидит и пожирает за столом маршмеллоу[2]. «Как зовут этого парня?» – спросил я, когда еще смотрел первую серию. В кадре тут же показалась Дэйзи и сказала: «Как дела, Босс Хогг?»
Босс Хогг.
Конечно.
О боже, как же Дейзи хороша в обтягивающих джинсах. Каждый вечер я смотрю на экран, вижу ее – и пульс мой ускоряется до невозможности. Но, увы, она почти мгновенно исчезает из кадра.
Швейцар каждый раз бросает на меня понимающие ехидные взгляды.
– Да ладно тебе, – оправдываюсь я.
Но вот Дейзи опять на экране – и я глух ко всем упрекам. Красивые женщины – проклятие моей несчастной жизни.
Ночи и серии «Придурков» проходят одна задругой.
26 
