очень нудно 
47 
Вдруг музыка смолкла.
В кулисе что-то происходило. Вдруг на сцену вышел мужчина. Несмотря на то что на него не падал свет, Сильви узнала Аркима.
Он сжимал в руке один из приборов, с помощью которых включались звуковые колонки. За ним бежал разгневанный звукорежиссер. Он яростно жестикулировал и ругался, выхватил у него оборудование и скрылся.
– Арким?
Он шагнул к ней, под свет софитов. Из темноты за ними наблюдали работники сцены и артисты.
– Что ты тут делаешь? У меня репетиция в самом разгаре, тебе сюда нельзя, – зашептала она.
Сильви заметила, что его отек спал, но под глазом красовался синяк.
Это ее вина.
На Аркиме были потертые джинсы и майка. Она никогда не видела его одетым так просто. Его волосы были растрепаны. Он был совершенно не похож на сдержанного и надменного человека, которого она впервые увидела в доме своего отца.
– Арким…
Он оборвал ее:
– Я не хочу, чтобы ты раздевалась на сцене. Не хочу, чтобы тебя видели все.
Сильви вздрогнула от удивления и ощутила что-то, похожее на эйфорию, но тут же испугалась. Наверное, она не так его поняла.
Она подбоченилась и гневно спросила:
– То есть ты, такой властный и желающий все контролировать, не можешь позволить никому смотреть на то, что когда-то было твоим?
Он сделал шаг к ней, и неотвратимый импульс пробежал между ними.
– Ты – моя, – низким голосом проговорил Арким.
– Тебе напомнить, что ты дал мне уйти? Дважды! – Он никогда не предложит ей стать его женой. – Что, Арким? Тебя так сильно волнует твоя драгоценная репутация? Ты боишься, что моя распутная жизнь как-то на тебе отразится?
На его скулах заходили желваки.
– Черт возьми, нет. Я не хочу, чтобы кто-то видел то, что принадлежит мне.
В груди Сильви скопилось так много эмоций, что ей стало больно. Этот человек постоянно отталкивал ее. А теперь он бьет себя кулаком в грудь, потому что не хочет ее ни с кем делить.
– Я больше не твоя.
Они стояли так близко, что почти касались друг друга. Сильви не видела ничего, кроме Аркима и его черных глаз. Эти глаза могли быть холодными и неживыми, но лишь они были способны заставить ее сердце биться чаще.
– Я не хочу, чтобы ты уходила. Останься со мной. Сильви разозлилась на себя за то, что в ее сердце зародилась надежда, а тело затрепетало от предвкушения. Она подняла руку.
– Мы уже обсуждали это. На какое время? Еще на две недели? На месяц? А потом ты найдешь идеальную женщину и женишься на ней, как хотел жениться на Софи?
– Ты – мой идеал.
Сильви от удивления открыла рот.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что ты – мой идеал, и мне больше никто не нужен.
Она покачала головой и отошла на шаг. Он снова отвергнет ее, когда проснется однажды утром и поймет, что она не идеальна и вообще не подходит ему. После этого она уже не сможет оправиться.
– В тебе говорит страсть, – бросила Сильви.
Прежде чем она успела отреагировать, Арким подошел к ней и обхватил ладонями ее лицо. Весь мир перестал существовать для них, когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее. Поцелуй был мягким и сдержанным, и при этом обещал большее…
Сильви не могла не ответить. Она ухватилась за его майку, чтобы устоять на ногах. Вся прошлая неделя была для нее пыткой.
Арким наконец оторвался от нее; его глаза блестели. Сильви чувствовала себя ранимой и беззащитной.
– Я знаю, чего хочу. Я хочу тебя.
«Я хочу» – это совсем не «я люблю». Сильви была нужна любовь. Лучше быть тем, кто отвергает.
Она высвободилась из его объятий.
– Тебе не показалось тревожным звоночком то, что тебя ударили в глаз? Ты настолько слеп, что забыл, где и кем я работаю? Куда бы мы ни пошли, всегда можно будет встретить того, кто меня узнает. – Она скрестила пальцы за спиной, собираясь солгать во благо. – Тем более теперь, когда все будут знать, как я выгляжу без одежды.
Арким побледнел. И видно было, что за эту неделю он похудел.
– Если ты действительно хочешь исполнять танцы с раздеванием, я не буду притворяться, что это мне нравится, но поддержу тебя.
У Сильви закружилась голова. Она отказывалась верить ему. Ведь если она поверит… ее сердце отозвалось болью.
Она покачала головой.
– В тебе говорит страсть. А когда она пройдет… – Ее голос звучал надтреснуто.
Сильви отвернулась, у нее перед глазами все расплывалось. Но вдруг она почувствовала на плече его руку. Она увидела, что за ними наблюдает Пьер, и на его старом морщинистом лице написана тревога.
47 
