110 
Ее мать не закончила свою речь:
— Так как ты помолвлена с волком, они не подойдут к тебе. Но он тоже не может оторвать от тебя своих глаз, хотя и танцует с другой. Почему, кстати, он танцует с ней?
Брук заметила Доминика через открытые двери террасы. Он танцевал с третьей дамой, еще одной красавицей.
— Их вежливости, — солгала она, стиснув зубы, когда посмотрела на него. — Они друзья его матери.
С удивлённо поднятой бровью, Гарриет повернулась к ней, чтобы многозначительно спросить:
— Они слишком молоды, чтобы быть друзьями Анны Вульф, тебе не кажется? И ты не возражаешь?
Брук едва слышала вопрос. Доминик опять получил пощечину! Она закатила глаза и посмотрела на мать, стараясь сдержать довольную глупую улыбку, которая то и дело норовила расползтись по губам.
— Пока не возражаю.
Гарриет вздохнула.
— Роберт солгал нам. Я и представить не могла, что такая ужасная трагедия стала поводом для дуэли. Я не думала, что лорд Вульф будет ненавидеть тебя.
Это сильно сказано. Возможно, вначале так и было, но Брук не была уверена насчет того, что он чувствует к ней сейчас, поэтому сказала:
— Со мной обращались терпимо, пока не заявился Роберт, попытавшийся заставить меня отравить Доминика. Он, кстати, не забыл упомянуть Доминику при встрече, что я пообещала это сделать.
Гарриет побледнела:
— Ты же не станешь этого делать.
— Если это был вопрос, то ты знаешь меня даже меньше, чем ты себе…
— Нет, это не был вопрос.
— Но зато это был совет твоего сына, мама. Порочного, способного на убийство, человека, у кого отсутствуют какие-либо моральные принципы или угрызений совести. О нём нельзя сказать ничего хорошего, разве только то, что он внешне красив. И вот это прискорбно. Он должен выглядеть так же мерзко, насколько прогнил внутренне. И я больше ни слова не хочу слышать об этом ничтожестве.
— Тогда давай обсудим, насколько ты ревнива?
— Я ревную к Роберту? — фыркнула Брук. — Что за абсурд.
— Вообще-то, я имела в виду твоего будущего мужа.
Когда Брук, не ответив, посмотрела в сторону, Гарриет добавила:
— Разве нет? Хм, значит, мне нужно выпить. Я подозреваю, что и тебе тоже. Как ты на это смотришь?
Почему бы и нет? Брук последовала за Гарриет обратно в бальный зал к одному из столов с закусками, установленных по краям комнаты, и была немного поражена, когда ее мать осушила бокал шампанского до последней капли. После этого она, не колеблясь, сделала то же самое. Неужели она ревнует? Вероятно, поэтому она и не может перестать злиться?
Глава 49
— ПОСЛЕДНЯЯ — вполне возможная кандидатка.
Брук обернулась и увидела, что Доминик, наконец, вспомнил о том, что в зале присутствует его невеста. И как же по-деловому это прозвучало. Учитывая, что она опять стала свидетелем его фиаско, ей понадобилось всё недюжинное самообладание, чтобы самой не залепить ему пощечину.
Вместо этого ей пришлось прошептать, потому что ее мать была всего лишь в паре футов от них:
— Но она тоже дала тебе пощечину.
— Это было для… — начал он шептать ей в ответ, но покачал головой и повел ее на танцевальную площадку, чтобы можно было разговаривать не перешёптываясь. — Это было для того, чтобы ее муж не начал ничего подозревать.
Брук недоверчиво воззрилась на него.
— Тебе так нравится сражаться на дуэлях? Как не стыдно!
— Ты сейчас серьёзно? Это же была твоя идея.
— Я не имела в виду замужних женщин.
— Ты не уточняла.
— Теперь уточняю. Никаких интрижек с теми особами, у которых есть мужья, способные тебя прикончить.
— В таком случае выбор здесь небольшой. Я вижу только одну вдову, но я уже сжёг этот мост, если ты понимаешь, о чём я.
Она посмотрела на ту женщину, на которую он указывал. Присцилла Хайли выглядела сегодня особенно красивой в своём изумрудном бальном платье. Так значит, он не развлекался с Присциллой, когда она приезжала в Ротдейл с визитом? Брук пожалела, что она об этом не знала в тот день, когда позволила своему гневу вырваться наружу, вследствие чего потерялась и до нитки промокла. Однако, с другой стороны, если бы она знала, то не нашла бы Шторм…
— Я скучаю по нашим животным, — внезапно сказала она.
— Серьёзно?
— И я беспокоюсь, что Шторм подумает, будто я ее забыла, и убежит.
— Тогда мы снова ее найдем.
110 
