Последние отзывы

  57  

— Ну, раз ты платишь за химчистку…

— Плачу, черт побери! — закричала она. — Черт вас всех побери!!!

Они остановились в деревне в стороне от дороги. Это были дома старожилов, которые, отказавшись от всех благ современного мира, поселились в этом Богом забытом месте и, казалось, нисколько не сожалели о своем выборе.

Деревянные домики, выстроенные вдоль гравийной дороги, были сложены из брусьев. Ни водопровода, ни электричества, — вообще ничего цивилизованного здесь не было. У Гийона в голове даже проскочила мысль о том, что он попал в исторический музей, где, за довольно крупную сумму наличных кредитов, можно было попариться в бане и напялить на себя льняные рубахи.

Встретили их здесь, как ни странно, радушно, высыпав на улицу, так сказать, всей деревней сразу. Кто-то предлагал поесть, кто-то — места для ночлега, а один из селян, аккуратно распихав оппонентов, тут же протянул Гийону пятилитровую бутыль с прозрачной жидкостью, в которой плавали какие-то ягоды.

— Что это? — не понял даниил.

— Самогонка, — буркнула Кайлин, теснее прижимаясь к спине Маркуса.

— О, самогоночка! — потер руки Маркус. — А где капустка квашеная, где огурчики малосольные?

— Да тут все, тут! Пятьдесят метров пройти! — обрадовался мужик, наверное, больше от того, что нашел родственную душу в лице Маркуса, нежели от того, что заинтересовал клиентов, и поволок пробужденного за рукав куртки куда-то в сторону.

— А ночлег? — тут же запищала Кайлин, понимая, что ничего хорошего такое начало не предвещает.

— Да, всех положу, не переживайте! И в баньку сходим…

— Началось, — выдохнула Кайлин и поплелась следом за удаляющимся Маркусом и мужичком.

Гийона долго уговаривать не пришлось. Прижав к себе бутылку с ягодками, он подумал о том, что не все в этой жизни так плохо, как могло показаться вначале.

Через два часа на дворе у дяди Вани, так звали находчивого селянина, уже во всю шло массовое народное веселье. Пили, так сказать, всей деревней. И самое интересное, что все действо происходило на улице. Гостям выдали по меховому тулупу и быстро усадили за стол, который, неизвестно каким образом, местные женщины накрыли за десять минут.

Оказалось, что деревня эта — "Староозерное" — одна из немногих в округе, где, кроме всего прочего, жители вели собственное домашнее хозяйство. Сфера услуг была здесь довольно развита, насколько поняла Кайлин, а сами развлечения стоили не малых денег. Потому в "мертвый" сезон, каждый из жителей хотел урвать свой собственный куш.

Началось все с тоста за гостей, затем за хозяев, потом перешли на кузенов и сватов — они же соседи, — за дружбу, за любовь, за покойных родственников, за охраняемые земли, за остальные земли, за коренных, за пробужденных, а один из находчивых и изрядно подвыпивших молодых людей даже предложил персональный тост за Катерину, выговорив при этом ее имя без акцента.

Через два часа, не пьющая Кайлин поняла, что пора ретироваться, и попросила бабу Соню, женщину лет семидесяти, которая дяде Ване приходилась тещей, проводить ее в дом. Женщина девушку тут же поняла и, под общий гомон, увела из-за стола.

— Ты совсем ничего не ела, деточка.

— Спасибо, но я не голодна.

— Твои друзья, кажется, еще не скоро улягутся. Ох, уж эти мужики! Дай только повод! Да, ладно. Вот, смотри, все постелено. Холодно не будет.

— Спасибо.

— А я где лягу? — прохрипел Гийон, входя в маленькую комнатку следом за ними и придерживаясь рукой за дверной косяк.

— Под столом, — ответила Кайлин, присаживаясь на мягкую кровать, шириной не более полутора метров.

— Что ты так разнервничался, сынок? Тебе постелили рядом, за стенкой.

— Не пойдет. Она будет спать возле меня.

Баба Соня, внимательно изучив сначала Гийона, затем Кайлин, обреченно смотрящую себе под ноги и не выказывающую особых возражений, пожала плечами и изрекла:

— Все равно под тобой проснется! Так, какая разница, где стелить?

Спустя долю секунды баба Соня прошмыгнула за дверь, прикрыв за собой последнюю.

— Иди спать в другую комнату, — ответила Кайлин и начала стаскивать с себя сапоги.

— Я и на полу могу лечь, с меня не убудет.

— Ты? Джентльмен?

— Моя работа, дорогуша, — охранять твой тощий задок.

  57