Глава 24

Меня разбудил барабанящий по стеклу дождь. Спросонья я не сразу поняла, где нахожусь.

— Дмитрий? — Его нигде не было видно. На часах рядом с кроватью светились цифры: без четверти четыре утра.

Перед этим он брал меня бессчётное число раз, пока я просто не вырубилась в его объятьях, хотя он по-прежнему оставался во мне.

Чувствуя себя неуютно, я поднялась и накинула халат. Не найдя его нигде на втором этаже, я спустилась вниз.

Из кухни я увидела среди открытого всем ветрам поля тёмную фигуру. Вокруг сверкали молнии.

Дмитрий?

Полуодетый, он стоял на краю утёса. Что он там делает под таким ливнем? Я кинулась к стеклянной двери.

Я так и не спросила его про шрам на руке. Были ли у него суицидальные наклонности? Или, может быть, они есть до сих пор?

Сердце защемило, я распахнула дверь и выскочила под дождь, приставив ладонь козырьком, чтобы прикрыть глаза.

Мысль о том, что я могу его потерять…

Снаружи завывал ветер, огромные волны разбивались о камни. От каждого такого удара земля под ногами вибрировала. Грохотал гром.

Он находился слишком близко к краю; ноги были мокрыми от брызг. Он стоял, одетый лишь в джинсы, с голой грудью. Голова была запрокинута назад, руки широко раскинуты, дождь лил прямо по лицу.

Я не верила своим глазам, пытаясь сморгнуть капли воды.

Он… улыбался.

— Дмитрий!

Он поднял голову, повернулся и протянул мне руку.

Несмотря на страх высоты, я её приняла. Прокричала сквозь ветер:

— Что ты здесь делаешь?

— Это славная гроза, любимая.

Я прижала ладонь к его горячей груди.

— Ты не холодный, но дрожишь. Почему ты дрожишь?

— Не знаю, как описать… — Его акцент стал заметнее. — Я чувствую… чувствую… так много всего. И всё это мне в новинку. — Это капли дождя бежали по его лицу или слёзы? — Я всё думаю о слове «дезинтеграция». Как о причине разъединения. На протяжении тридцати двух лет я был одним целым, а теперь стал кем-то другим.

— Я не понимаю, что это значит.

Он прижал меня к себе и вновь запрокинул голову, наслаждаясь штормом.

— С меня словно заживо сняли кожу. Я полностью обнажён.

— Звучит кошмарно.

Наклонив голову, он посмотрел мне в глаза. Ресницы были в капельках воды, к щекам прилипли пряди волос.

— Это чистота. Я начинаю новую жизнь.

Что это — бред сумасшедшего? Или он обнажает передо мной душу? Почему я никак не могла понять смысл его слов?

— Я хочу тебя понять. Помоги мне!

— Я планировал эту ночь, я к ней готовился. Но всё-таки подсознательно опасался, что прошлое победит — раньше всегда так было. Но сейчас у меня жена и ответственность. Секс больше не сконцентрирован на мне, он для нас обоих. Меня больше волнует твоё удовольствие, нежели своё собственное. Если я ненадолго уплыву, ты, скорее всего, об этом даже не узнаешь. А если не смогу вернуться, о тебе позаботятся.

Не сможет вернуться? В смысле, потеряет связь с реальностью навсегда?

— Я перестал сопротивляться. — Своими большими ладонями он накрыл мои плечи. — Впервые в жизни я… всё отпустил. Моя борьба окончена. Ты придала мне храбрости. Я перестал сковывать разум, сказав себе «пусть кровоточит до охуения». — Он сильнее сжал руки. — Но этого не случилось, Виктория. Раны затянулись и зажили.

Когда прямо перед нами разбилась огромная волна, он обвил рукой мою талию и повёл обратно.

— Ты поверила в меня, а я поверил в нас. — Подушечкой большого пальца он провёл по моей нижней губе. — Moya zhena, моя прекрасная жена. Мы сможем начать.

  71