Последние отзывы

  13  

— Мы пришли, дорогая, — промурлыкал Иван, входя в кладовку. За ним вошли еще трое парней. Закрыли за собой дверь. Я настороженно смотрела на них исподлобья. Оделась, как можно сложнее, плотно застегнула комбинезон, надев поверх еще одного, на размер меньше, рубашка, футболка, нижнее белье, все это туго стянув поясом.

— Ты же умная девочка, — произнес Иван, подходя ближе, оттесняя меня к полкам, — ты же примешь правильное решение? — На что это он намекает? На себя что ли?

— Я приняла решение, — произнесла я холодно, — я отказываюсь от вашего предложения. Мне хорошо одной.

Казалось, парни очень удивились. Да я сама в шоке от своей наглости. Все внутри дрожало. Ледяной пот холодил спину. Вдруг Джон решит перенести мешки завтра или через час? Вдруг он зачитался или встретил Льва Николаевича, и они разговорились? Десятки если, заканчивающиеся моим изнасилованием.

— Хочешь по-плохому? — зло прошипел Иван, наступая. Я схватилась за нож, оставленный мной на полке, выставила его перед собой. Я смутно понимала, что с ним делать. Драться я не умела, только размахивать беспорядочно, как девчонка. Смогу ли я потянуть время? В крайнем случае, когда дело придет к основному действу, успею ли я выбрать Олега, например? Или мужчины уже будут так возбуждены, что назад дороги не будет?

— Ты смеешься? — весело улыбнулся Иван, — против четырех здоровых мужчин с кухонным ножом?

— Успею, кому-нибудь из вас лицо попортить. Будете рассказывать, как получили этот расчудесный шрам, — мне показалось, или Никита чуть отступил назад. Значит, я на правильном пути, — парни, давайте договоримся. Зачем вам это? Я не буду скрывать изнасилование ото всех. Наши узнают, что вы собой представляете, вы станете изгоями, преступниками.

— Пофиг, — заявил нагло Иван, — наши деды и слова не скажут. Мой тезка уже понял, кто здесь главный. Сидит и молчит в тряпочку (действительно, Иван Иванович в последнее время не выступал, не хватал меня за зад, не отпускал сальные намеки. Сдулся и сник. Оля вчера вечером демонстративно ушла с Иваном в его спальню — он слова не сказал).

— Зачем тебе я, Иван? — вкрадчиво произнесла я, — Оля вчера выбрала тебя. У тебя уже есть девушка.

— Тупая дура, — фыркнул мужчина, — ничего не умеет, в постели бревно бревном, а гонору…

— А почему ты думаешь, что я не бревно? — удивилась я, по-прежнему стоя с выставленным ножом в руках и потихоньку пятясь назад. Остальные парни потеряли интерес к нашему разговору, отдавая лидерство Ивану. «Вот, Джон, — обратилась я мысленно к мужчине, — не захотел взять власть, ушел в сторону. Вспомнилось из Библии „Равнодушные погубят мир“. Будешь теперь жить под гнетом Ивана». Но крошечная малюсенькая надежда оставалась. Придет или нет?

— Ты страстная и яростная, — глаза Ивана загорелись странным огнем, — до сих пор помню, как ты орала тогда на тезку. Одна не побоялась ему все высказать. Молнии сверкали, энергия била словно тайфун. У меня даже встал. Хотелось тогда еще схватить тебя и утащить к себе в комнату. Но в то время у нас была видимость демократии.

— А сейчас нет?

— Сейчас вот-вот наступит анархия, — прошептал Иван, — а потом диктатура. Угадай, кто будет диктатором?

Мама родная! Я в ужасе смотрела в холодные голубые глаза и представляла свою мрачную дальнейшую жизнь. Нет, это будет не диктатура. Это будет натуральный рабовладельческий строй. Женщины станут бесправными рабынями, переходящими от одного к другому.

— Я буду сопротивляться изо всех сил, — дрожащий голос выдавал волнение.

— Сопротивляйся, — согласился Иван и подобрался, словно зверь перед прыжком, — так даже интереснее. Я подсознательно почувствовала, что разговор подошел к концу, и, не дожидаясь нападения, бросила пакет муки ему в лицо.

— Ах ты, су… — раздался вопль, я схватила еще в руку по пачке соли экстры и бросилась бежать параллельно вдоль стеллажей, далеко не отбегая от входа. Все четверо побежали за мной, я подготовилась, бросала в мужчин соль, с полок сзади себя сбивала пустые стеклянные банки и кастрюли, задерживая их движение. Грохот стоял такой, что казалось, я сейчас оглохну. Понятно, что рано или поздно они меня достанут, если сообразят окружить. Сообразили. Со всех четырех коридоров приближались разозленные мужчины, Иван выглядел страшно, белый, в муке, с окровавленными руками (скорее всего, упал и поранился об осколки стекла). На его лице было написано такое бешенство, что у меня впервые мелькнула мысль, что живой я отсюда не выйду. А Джона все нет. Неужели, я проиграла? Я сжалась в комочек и выставила вперед себя нож, как последнее оружие. Иван, криво ухмыльнулся и ухватился окровавленной рукой за лезвие, отводя его в сторону. Я вздрогнула от того, что увидела в его глазах. Мне конец.

  13