Последние отзывы

  32  

– Хочешь рассказать мне свой секрет?

Открывая дверцу холодильника, она замерла:

– Давайте не будем забегать вперед, господин барон. Я вроде тех золотых рыбок. Как только ты узнаешь, что за этим скрывается, тебя здесь не будет.

– Ты опять торопишься с выводами.

Ее улыбка была еще более горькой.

– Ну что ж увидим, – вздохнула она. – Я могу приготовить обед. У тебя нет аллергии к чему-либо?

– Только к тому, когда что-то решают за меня. Так что случилось в поезде?

Ее пальцы сжались вокруг бутылки саке, извлеченной из холодильника.

– Разве ты не хочешь есть? – Ее голос прозвучал не громче шепота.

– Нет.

Она стояла не двигаясь. Тогда он повернулся к полкам, достал оттуда стаканы и взял у нее из рук бутылку.

Саке было далеко не лучшим, но она все равно его выпила.

– Так что случилось в поезде, Рейко?

Прислонившись к мойке, она устало вздохнула:

– Мой отец… Железнодорожная катастрофа два года назад… Поезд Осака – Токио.

Рейко услышала его короткий вдох и выдохнула, когда он поднял ее на руки и понес в комнату.

Только когда он посадил Рейко на диван, она открыла глаза. На мгновение Дамион исчез на кухне и вернулся с двумя стаканами.

Ее сердце забилось, когда он сел рядом.

– Ты нарушаешь правила. – Резкость его тона не сочеталась с плавным движением руки, когда он поднес свой стакан ко рту.

– Какие правила?

– Держать руки подальше друг от друга, пока мы не поговорим.

– Но я тебя не трогала!

– Не буквально. Твои глаза трогали меня так, как хотели этого твои руки… Но давай начнем сначала. Если твой отец погиб во время крушения поезда, то почему это твоя вина?

– Это я… я заставила его поехать на этом поезде. Он не хотел. Я его шантажировала.

– Шантажировала? Каким образом?

Рейко облизала губы. О черт, как это было трудно.

– Я… Он хотел заставить меня изменить мою жизнь. Я не соглашалась. Но потом поставила условие: только если он помирится с моей матерью. Они не жили вместе уже полгода и собирались разводиться.

Его губы сжались.

– Не каждый брак бывает удачным. Иногда лучше расстаться.

– Я знаю. Моя мать, может, и не была самой примерной женой и заботливой матерью, но я знала: без отца ей будет еще хуже. И он любил ее. Отец пообещал дать их браку еще один шанс.

– Ты не понимаешь, как тебе повезло. Мои родители до самого конца оставались вместе, и это их погубило.

Она была поражена:

– О боже… И как это случилось?

Его глаза потемнели, став почти черными.

– Одержимость. Одержимость была их проклятием.

– Что?..

Дамион махнул рукой:

– Давай оставим все эти ужасные детали до следующего раза. Так что случилось потом?

Вздохнув, она продолжала:

– Я жила в Осаке, когда отец приехал повидать меня. Он терпеть не мог поезда. Но я настояла, потому что ехать на машине в Токио, где жила моя мать, намного дольше. – Клубок боли, от которой ей никогда не избавиться, снова подкатил к горлу. – Через двадцать минут, когда поезд вошел в тоннель, свод тоннеля обрушился. Мы оказались в ловушке на целых два дня. Мой отец все время держал меня за руку. К тому времени, когда я набралась смелости, чтобы сказать ему, как мне жаль, что все так случилось… он уже умер. Мать во всем обвинила меня. За последние два года я видела ее только раз. На похоронах…

Дамион протянул ей платок:

– Твои кошмары, они… оттуда?

Она кивнула:

– Иногда я вижу его умирающим… иногда придавленным скрученным металлом… А я… я ничем не могу ему помочь.

– Если бы у тебя был нормальный психотерапевт, он бы просто сказал: никакой твоей вины во всем этом нет. Что бы там ни говорила твоя мать.

Ее слезы побежали еще быстрее.

– Какая разница, кто что сказал или не сказал. Я была эгоисткой. Не видела ничего, кроме того, что мне было нужно. Возможно, им было бы лучше друг без друга. Отец ее любил… но я знаю – он согласился на восстановление отношений только из-за меня. Я заставила его думать, будто мой образ жизни в какой-то мере и его вина.

– Какой образ жизни?

Ее сердце пропустило удар. Она не могла найти в себе сил, чтобы произнести эти слова. Стыд, невыносимый стыд сдавил ее горло.

– Какой образ жизни? – В его голосе послышались жесткие нотки.

Она облизала губы:

– Вечеринки… мужчины…

В комнате повисло молчание.

– И сколько у тебя их было? – наконец спросил он.

– Дамион…

– Сколько?

Она сказала. Его лицо стало серым, горло дернулось, как если бы он силился что-то проглотить.

  32