... 
77 
– Я дам вам… двадцать фунтов.
Что он такое сказал, за что можно заплатить столько денег? Она соблазнительно улыбнулась ему.
– Позвольте мне только помыться и напудрить нос.
Он ничего не ответил, он испугался, но и ей было не до ответа – она ринулась вверх по лестнице – ждать лифта нет времени… Ей надо помыться! Эти же слова она сказала и Фреду. Айда бежала наверх по лестнице, навстречу ей спускались, люди, переодетые к обеду. Она заколотила в дверь, и фил Коркери впустил ее.
– Быстро, – скомандовала она, – мне нужен свидетель.
Слава богу, он был одет, и Айда потащила его вниз, но стоило ей войти в холл, как она увидела, что Кьюбит исчез. Она выбежала наружу, на ступеньки «Космополитена», но его нигде не было видно.
– Ну, в чем дело? – спросил Коркери.
– Ушел. Ну ладно, – сказала Айда Арнольд. – Теперь-то я знаю все точно. Никакое это не самоубийство. Они убили его. – Она говорила медленно, точно сама вслушивалась в свои слова. – Брайтонский леденец…
Многим женщинам показалось бы невозможным разгадать смысл этих слов, но Айда Арнольд привыкла разгадывать загадки спиритического столика. Ее пальцы вместе с пальцами старого Кроу распутывали более непонятные вещи. Ум ее заработал совершенно уверенно.
Ночной ветерок зашевелил жидкие светлые волосы Коркери. Быть может, ему пришло в голову, что в такой вечер, после любовных утех, всякой женщине нужна романтика. Он робко дотронулся до ее локтя.
– Какая ночь – проговорил он, – я даже не мечтал о таком… Какая ночь… – Но слова замерли у него на губах, когда она устремила на него большие задумчивые глаза, не понимая его, полная совсем других мыслей. И медленно сказала:
– Вот дурочка… выйти за него замуж… ведь не угадаешь, на что он еще пойдет… – С радостной жаждой справедливости она взволнованно добавила: – Мы должны спасти ее. Фил.
***
Малыш ждал у подножия лестницы. Огромное здание мэрии как тень нависло над ним – отделы регистрации рождения и смерти, выдачи разрешений на вождение автомобиля, взимания налогов, и где-то в одном из длинных коридоров затерялась комната регистрации браков. Он взглянул на свои часы и сказал Друитту:
– Опаздывает, черт ее дери.
– В этом преимущество невесты, – ответил Друитт.
Невеста и жених, кобыла и жеребец, который покрывает ее; мысль эта была, как звук пилы, режущей металл, как прикосновение ворсинок ткани к порезу на руке.
– Мы с Дэллоу… мы пойдем ей навстречу, – сказал Малыш.
Друитт спросил вдогонку:
– А что, если она придет другой дорогой? Вы разминетесь с ней? Я подожду здесь.
Они свернули с главной улицы налево.
– Она пойдет не этой дорогой, – заметил Дэллоу.
– А мы вовсе не обязаны к ней подлаживаться, – возразил Малыш.
– Теперь-то тебе от этого не отвертеться.
– Никто и не собирается! Я что, не могу немножко пройтись?
Он остановился и стал разглядывать витрину писчебумажного магазина: двухламповые радиоприемники, всюду пачки газет и журналов.
– Видел Кьюбита? – спросил он, заглядывая внутрь магазинчика.
– Нет, – ответил Дэллоу, – и никто из ребят не видел.
Стенды с ежедневными столичными и местными газетами были полны сообщений о разных происшествиях: скандал на заседании городского совета, около Черной скалы найдена утопленница, авария на улице Кларенс… Журнал «Дикий Запад», номер «Любителям кино», засунутый за чернильницы, вечные ручки, бумажные тарелки для пикников и маленькие топорные игрушки, роман Марии Стоупс «Супружеская любовь». Малыш внимательно разглядывал все это.
– Мне знакомо, что сейчас с тобой творится, – проговорил Дэллоу, – я и сам один раз был женат. Это у тебя прямо в печенке сидит. Нервы. Знаешь, – продолжал Дэллоу, – я даже пошел и купил одну из таких вот книжонок. Но не узнал из нее ничего нового. Вот только насчет цветов. Про их пестики. Просто не верится, какие чудеса творятся среди цветов.
Малыш повернулся и открыл было рот, чтобы ответить, но зубы его снова сжались. Он умоляюще и с ужасом смотрел на Дэллоу. Если бы Кайт был здесь, подумал он, тот бы ему все рассказал… хотя, будь здесь Кайт, в разговоре этом и нужды бы не было… ни за что бы не влип он в такую историю.
– А вот пчелы… – начал было объяснять Дэллоу, но замолк. – Что с тобой. Пинки? Вид у тебя не особенно важный.
– Я хорошо знаю все правила, – сказал Малыш.
77 
