Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
117 
— Женевьева Левеллин… — епископ перечислил все ее титулы. — Согласны ли вы…
«Никогда! Еще чего! Повиноваться, любить и беречь? Этого не будет!»
Наконец Тристан убрал руку, и Женевьева открыла рот.
— Да я…
Ладонь Тристана вновь зажала ей рот — как в тот день, когда она пыталась позвать монахинь на помощь. Женевьева чуть не задохнулась. Она забилась, пытаясь вывернуться из кольца крепких рук, но Тристан велел епископу продолжать. Священник даже бровью не повел.
Женевьева слышала его слова как сквозь гул. Перед ее глазами поплыли черные пятна, она начала слабеть. Тристан прильнул к ее губам. Она почти не сопротивлялась. Церемония была окончена.
— Нет! — вдруг опомнилась Женевьева, но Тристан снова зажал ей рот. У нее почти не осталось сил. Она пошатнулась и поняла, что не сможет стоять без поддержки.
Тристан осторожно подвел ее к столу и указал на бумаги, в которых уже расписались свидетели.
— Я не подпишусь! — вскрикнула Женевьева, но безжалостные пальцы стиснули ей руку, вложили в пальцы перо и заставили сделать росчерк. — Это незаконно! — крикнула она, наконец оказавшись на свободе. Епископ выступил вперед:
— Миледи, все законно! Я слышал, как вы произнесли клятву. Уверяю вас, дорогая: вы вступили в самый что ни на есть законный брак.
На глаза Женевьевы навернулись слезы. Ее губы опухли, мощные руки Тристана оставили синяки на запястьях.
— Ненавижу тебя — и Эдвину, и Джона, и Томаса! Вы не имели права, вы…
Она вдруг осеклась — ей в спину будто вонзили нож, Женевьева ахнула и затихла, чувствуя, как на пол льется вода. Ребенок!.. Все уставились на нее. Она была точно в тумане.
— Тристан! — Женевьева судорожно вцепилась в его руку. Он поддержал ее, прежде чем она потеряла сознание.
— Боже мой! — пробормотал епископ. — Еще немного — и было бы слишком поздно!
Глава 22
— Успокойся, Женевьева, — говорила Эдвина. — Чтобы ребенок появился на свет, нужно время!
Она осторожно вытирала мокрый от пота лоб племянницы, глядя в потемневшие от боли фиалковые глаза. Женевьева напрасно испугалась: она не родила в часовне, на глазах у епископа. После церемонии прошло уже несколько часов. Тристан перенес ее сюда, в самую теплую комнату дома, и уложил в постель. Он сидел рядом, застыв от напряжения, стиснув зубы и держа ее за руку. Рядом с ним Женевьеве было спокойнее. Ей хотелось обнять его.
В комнате появилась стройная седовласая решительная женщина. Епископ назвал ее Кэти. Она велела мужчинам, в том числе и Тристану, выйти из комнаты, застелила постель грубыми простынями и, надев на Женевьеву свободную рубашку, сказала, что она была первенцем в семье, где родилось двенадцать детей, поэтому привыкла принимать роды. Дрожащая Женевьева с мольбой посмотрела на нее:
— А он… не умрет? — Она облизнула пересохшие губы. — Малыш должен был родиться через месяц…
— Только Богу известно, что ждет каждого из нас, миледи. Но у вас нет никаких оснований считать, что вы потеряете малыша.
Прошло несколько часов — или дней? Ей хотелось забыть обо всем и громко закричать — схватки шли одна за другой, — но она только стонала. Помогать пришли и две горничные, поэтому Женевьева старалась держаться с достоинством. Однако нож по-прежнему врезался в ее спину. Чтобы не кричать, она стискивала зубы и задерживала дыхание.
— Больше я никогда, никогда не решусь на такое! Подумать только — мы, женщины, по своей воле соглашаемся терпеть подобные муки! Эдвина, как же ты снова вышла замуж, уже пройдя через этот ад? Как можешь спать с мужчиной, зная, чем это кончится?
Эдвина рассмеялась:
— Женевьева, ты все выдержишь и забудешь.
— Миледи, вам станет легче, если вы не будете сдерживаться. У вас все хорошо. Скоро появится ребенок, — заверила ее Кэти.
Женевьева с надеждой взглянула на нее, но тут началась очередная схватка, немилосердно скрутила ее, и она, вцепившись в простыню, подавила крик и слезы.
— Миледи, а теперь тужьтесь изо всех сил! — скомандовала Кэти. — Задержите дыхание и напрягитесь!
Женевьева так и сделала и вскоре откинулась на спину, задыхаясь от усилий.
— Еще раз, — попросила Кэти, Измученная Женевьева только кивнула. — Значит, он жив?
— Будем надеяться, — отозвалась Кэти.
— Эдвина! — Женевьева схватила тетку за руку. — Больше я никогда… никогда этого не сделаю! Если Тристан посмеет прикоснуться ко мне, я разорву его в клочья!
117 
