Последние отзывы

  11  

- Это, безусловно, несколько запоздалое открытие.

- Он не видел меня обнаженной до того, как мы приехали сюда, - сказала она с откровенностью девушки перед своим врачом - вот, что я значил для нее, я это точно почувствовал.

- В первую ночь почти всегда присутствует нервозность. И тогда, если мужчина тревожится (вы должны понимать, как это задевает его самолюбие), эта ситуация может затянуться на несколько дней или даже недель. - Я начал рассказывать ей о своей бывшей любовнице - мы были вместе очень долгое время, и тем не менее в течение двух недель в самом начале я ничего не мог с этим поделать. Я слишком волновался, поэтому ничего не получалось.

- Это совсем другое. Вам же не был ненавистен сам ее вид.

- Ну вы делаете что-то большое из такого незначительного...

- Да это он пытается делать, - сказала она с внезапной грубоватостью школьницы и хихикнула с несчастным видом.

- Мы уехали на неделю и сменили обстановку, а после этого все было в порядке. Десять дней было сплошное "увы", а после этого десять лет мы были счастливы. Очень счастливы. Нервозность может создаваться комнатой, цветом занавесок - она может висеть в платяном шкафу; вы можете обнаружить ее, курящейся в пепельнице марки "Перно", а когда вы смотрите на постель, она высовывает свою голову из-под кровати, как носы туфель. - Я снова повторил единственное заклинание, о котором мог думать: - Увезите его домой.

- Это ничего не изменит. Он разочарован, вот в чем дело. Она взглянула на свои длинные черные ноги; я проследил направление ее взора, потому что обнаружил, что я действительно хочу ее, а она сказала с искренней убежденностью: - Я недостаточно хороша, когда раздета.

- Вы говорите абсолютную чепуху. Вы даже не представляете, какую чепуху вы говорите.

- Нет. Это не так. Понимаете - все началось хорошо, но потом он дотронулся до меня, - она положила руки на груди, - и все испортилось. Я всегда знала, что они недостаточно хороши. В школе мы обычно рассматривали друг друга в спальне - это было ужасно. У всех они росли, кроме меня. Я не Джейн Мансфилд, могу вам точно сказать. - Она опять несчастно хихикнула. - Я помню, одна девочка посоветовала мне спать с подушкой на груди - говорят, что им нужно упражнение, они будут бороться с препятствием. Но, конечно, это ничего не дало. Я сомневаюсь, чтобы эта идея была очень научной. - Она добавила: - Помню, что ночью от этого было ужасно жарко.

- Питер не производит впечатления человека, - осторожно сказал я, который захотел бы такую, как Джейн Мансфилд.

- Но вы же понимаете, если он считает меня безобразной - все безнадежно.

Я хотел согласиться с ней - эта причина, которую она выдумала, была бы, возможно, менее прискорбной, чем правда, и достаточно скоро нашелся бы кто-то, кто излечил бы ее от неуверенности в себе. Я еще раньше замечал, что именно привлекательные женщины часто совершенно не имеют представления о своей внешности, но все равно я не смог бы притвориться, что я с ней согласен. Я сказал: - Вы должны верить мне. У вас все в порядке, и поэтому я говорю с вами именно таким образом.

- Вы очень милый, - сказала она, и ее глаза скользнули поверх меня, как луч маяка, который по ночам проходил мимо музея Гримальди и через некоторое время возвращался и безразлично освещал все наши окна на фасаде отеля. Она добавила: - Он сказал, что они вернутся к коктейлю.

- Если вы хотите до этого отдохнуть, - на некоторое время между нами возникла близость, но теперь опять мы расходились все дальше и дальше. Если бы я продолжал настаивать сейчас, она, может быть, в конце концов и стала бы счастлива - разве общепринятая мораль требует, чтобы девушка оставалась связанной, как была связана она? Они обвенчались в церкви; она была, возможно, доброй христианкой, а я знал церковные правила: в данный момент своей жизни она могла бы освободиться от него, брак мог бы быть аннулирован, но через день или два те же правила сказали бы: "Он справляется достаточно хорошо, вы женаты на всю жизнь."

И тем не менее я не мог настаивать. Не брал ли я на себя слишком много? Возможно, это был только вопрос нервозности первой ночи; возможно, через некоторое время эти трое вернутся, тихие, смущенные, и теперь у Тони будет синяк под глазом. Мне бы очень хотелось увидеть это; эгоизм слабеет, когда его подавляет любовь, и я был бы рад, мне кажется, видеть ее счастливой.

Итак, мы вернулись в отель, почти не разговаривая, и она пошла в свой номер, а я к себе. В конце концов это оказалась не трагедия, а комедия, и даже фарс, вот почему я дал всему этому каскаду воспоминаний фарсовый заголовок.

  11