Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
23 
– Чертов узел!
Эвард замер.
– Э… Энди, позволь мне…
Граф управился с хитрым узлом одним неуловимым движением.
Миранда принялась расстегивать бесконечный ряд мелких пуговичек на его рубашке… Отцовской рубашке… Что-то связанное с одеждой Эварда…
Кажется, связно мыслить она уже не могла. Но все же…
– Ой, я совсем забыла! – Миранда вскочила с дивана и заметалась по комнате, подбирая туфли и шпильки. – Нам надо пробежаться по магазинам, одеть тебя наконец по-человечески.
Эвард не проявлял никакого желания встать с дивана. Заложив руки за голову, он мечтательно смотрел в потолок:
– Я не понимаю, откуда в этом мире берутся дети? Вы все время чем-то заняты. И это «что-то» всегда такое важное, срочное и необходимое… Ох…
С дивана пришлось встать – Энди выдернула у него из-под головы подушку и позвонила, вызывая экономку:
– У тебя есть три минуты для того, чтобы принять вид, достойный викторианского графа. Иначе Лавиния больше не воспримет всерьез ни одного твоего слова.
Наскоро пообедав, они вышли из дома.
– Пойдем, прогуляемся пешком, здесь недалеко, через парк. – Энди взяла Эварда под руку и потянула в сторону Гайд-парка.
– Миранда, – протянул лорд Морвеллан, – смею тебя заверить, эта часть Лондона мне знакома, можешь не тащить меня на поводке. Мы направляемся в Мейфер?
Энди ошеломленно кивнула. Граф довольно улыбнулся – не только же ему все время удивляться – и уверенно повел Миранду по улице.
Белгрейв остался практически прежним: те же тихие зеленые особнячки, узкие улочки… Вот только стоящие вдоль обочин автомобили… И люди, спешащие, говорящие по – как их там Миранда назвала? – телефонам. И воздух: в его воспоминаниях Лондон пах дымом, газом уличных фонарей, лошадьми; здесь же все пропахло этими автомобилями. Эварду показалось, что стены домов смыкаются над ними и улица превращается в ловушку. За бесконечной суетой и открытиями этих двух с половиной дней он не успевал задуматься, прочувствовать весь ужас своего положения. Это даже не чужая страна, это чужой мир. Безнадежно чужой. И он здесь никто. Его судьба полностью в руках этой странной девушки. Вообразив, как он будет жить здесь до конца своих дней, Эвард вздрогнул. Да уж, это не те острые ощущения, к которым он стремился, совсем не те. Ему здесь просто нет места, его место там, в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом. С его исчезновением род Мередит пресекся, земли отошли к Короне, и теперь его дом – это дом Энди. Энди… Без сомнения, его влечет к ней – да и как тут устоять? Эвард опять вспомнил джинсы и хмыкнул про себя. И к тому же юная леди просто умница: живо среагировала на его появление, разрешила огромное количество проблем. Да любая из его прежних знакомых упала бы в обморок, увидев перед собой нечто, напоминающее привидение, – но не Энди. Эвард улыбнулся, вспомнив их абсурдный разговор в ту грозовую ночь. Он и не заметил, как мрачные мысли сменились вполне лучезарным настроением. Энди…
Они прогулялись по Гайд-парку и вышли на Парк-лейн. Да, старая добрая Бонд-стрит – магазины все те же… А вот людей в несколько раз больше. Во много раз больше. Через два часа граф Мередит проклял все на свете. Энди затащила его в какую-то шикарную лавку, пробормотав что-то про классический стиль. И это она называет классикой? Широкие брюки, как у портовых рабочих, вместо бриджей; а про это адское изобретение, называемое «молнией», и вспоминать не хочется… Носки, это жалкое подобие чулок. Туфли со шнурками! Но это еще не самое страшное. Эвард покраснел при воспоминании о неприличной конструкции, называемой трусами, которая здесь заменила кальсоны. И все эти детали туалета в примерочную комнату ему подавала девушка-приказчица! Но и приятные моменты во всем этом кошмаре обнаружились: во-первых, у него теперь есть джинсы, во-вторых, всю эту странную одежду очень легко надевать. И снимать тоже, что не может не радовать. Воспоминания о незаконченном вечере любви с Мирандой будоражили воображение…
Был и еще один момент, связанный с покупками: Эвард понял, что деньги здесь стоят во много раз меньше, чем в девятнадцатом веке. Если учесть, что магазин, в котором они приобрели одежду, – не самый дешевый, то та часть его состояния, которая хранилась в виде золота и драгоценностей в банке, позволила бы ему стать в этом мире очень и очень богатым человеком. Лорд Морвеллан покрутил на пальце фамильный перстень с сапфиром…
23 
