очень нудно 
7 
— Дорогая, — Марджи протянула руку с безупречным маникюром, чтобы похлопать Донну по плечу, — тебя это не беспокоит?
— Нет, Марджи.
— Ну и хорошо. Пришло время твоему сыну познакомиться со своей семьей.
Донна сделала глубокий вдох и сказала себе, что старуха рассуждает правильно.
— Спасибо, я запомню.
— Ты всегда была хорошей девочкой, Донна.
Подхватив свою огромную сумку и прижимая к груди коробку с диском, Марджи рванула в открытую дверь. Донна торопливо вышла из-за прилавка. Блуждая туда-сюда между стеллажами, она выравнивала ряды пластиковых футляров с фильмами, отделяя научную фантастику от романтических комедий, детские мультики от фильмов ужасов.
Расставив все футляры по местам, Донна постаралась не думать о словах Марджи и о вчерашнем телефонном звонке Джейка. Будет лучше, если она сосредоточит внимание на магазине, который ее родители открыли много лет назад. Стоит напомнить себе, что она вернулась в Коулвилл не только из-за матери, но и потому, что Эрик взрослеет, ему необходим мужской образец для подражания. Сыну нужно... больше, чем она может дать ему. Как мучительно признавать это!
За ее спиной открылась входная дверь, и зазвонил колокольчик, который когда-то повесил ее отец. Донна обернулась и заулыбалась.
— Привет, мам! — закричал Эрик, хватая шоколадку, лежавшую рядом с кассой.
— Привет. Ты обедал? — автоматически спросила она.
— Да, — ответил Эрик, сняв яркую обертку и откусив кусочек шоколадки. — Мы с бабушкой ходили есть гамбургеры. — Разговаривая, он бросил взгляд на стопку возвращенных фильмов, которые пока не были расставлены по своим местам. — Здорово! Можно мне взять вот это? — И он показал Донне футляр, в котором, похоже, был кровавый боевик.
— Ни за что на свете, — ответила Донна, забирая у него фильм. Отломив у него кусочек шоколадки, она добавила: — Фильмы такой категории не рекомендованы детям до шестнадцати лет, малыш.
— Какая польза иметь доступ ко всем этим фильмам, если ты не разрешаешь мне посмотреть то, что я хочу? — спросил Эрик, направляясь к стеллажу с фильмами ужасов.
— Жизнь — трудная штука, — улыбнулась Донна, наблюдая, как сын наклонился к нижней полке.
Эрик посмотрел на нее и улыбнулся в ответ.
— Я все время говорю об этом. Меня кто-нибудь слушает?
Забавно. Покачав головой, она вновь повернулась на звук открывающейся двери, но на этот раз улыбка не озарила ее лицо. Теперь у нее сжалось горло, и сердце испуганно забилось в груди. Джейк.
Широкие плечи, узкая талия, длинные ноги. Длинные черные волосы собраны в небольшой хвост на затылке. Солнечные очки скрывают от нее его глаза, но это весьма кстати.
Лишь только она подумала об этом, как он снял очки и повесил их в вырез своей футболки. Темные глаза в упор уставились на Донну, и ее тело охватил жар. Что-то приятное разлилось в глубине желудка, и она задрожала всем телом.
— Хорошо выглядишь, Донна. Дела идут хорошо?
— Да, у меня все замечательно, — она нервно сглотнула комок, застрявший в горле.
— Как, впрочем, и всегда, — кивнул Джейк. — Я ведь отлично тебя знаю.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Голубые глаза Донны широко распахнулись, щеки раскраснелись. Дыхание застряло в легких, и Джейк увидел, как она закусила нижнюю губу. У него самого где-то глубоко внутри нарастало ощущение напряжения.
— Нет, — прошептала Донна, качая головой и медленно отступая назад.
Даже работающий на полную мощность кондиционер не мог погасить огонь, охвативший Джейка. Каждой клеткой своего тела он чувствовал, как между ними возникает электрический разряд.
Черт. Он даже не предполагал, что всего лишь встреча с ней так сильно заденет его. Однако этого следовало ждать. Стоит только вспомнить, что мог с ним сделать один взгляд Донны пятнадцать лет назад. В ту пору она завладела всеми его мыслями и приносила ежедневные страдания. Но избегать встреч с ней ему не удавалось, ведь она была подружкой Мака.
Тогда Джейк молча страдал, желая ее так, как мог желать только семнадцатилетний юноша. Все его мысли и стремления были связаны только с ней. Но она была для него недосягаема.
Пока не наступил тот летний вечер.
Она была совсем еще ребенком. Пятнадцатилетним ребенком, но для него — самым прекрасным на свете. Теперь она стала женщиной — и снова поразила его.
7 
